Книжный вор

ДНЕВНИК СМЕРТИ: КЁЛЬН
Падшие часы 30 мая.
Не сомневаюсь, Лизель Мемингер крепко спала, когда больше тысячи самолетов пролетели
к городу, известному под именем Кёльн. В итоге мне достались пятьсот человек или около того.
Еще пятьдесят тысяч неприкаянно совались между призрачными грудами щебня, пытаясь
понять, где какая сторона и где чьи обломки.

---

Пятьсот душ.
Я зацеплял их пальцами, будто чемоданы. Или закидывал за спину. На руках я выносил
только детей.
К тому времени, как я закончил, небо было рыжее, как подожженная газета. Если
приглядеться, можно было прочесть слова, заголовки реляций, описывающих положение на
фронтах, и так далее. Как бы мне хотелось сорвать это все, скомкать газетное небо и отбросить
прочь. Руки у меня ныли, и мне было нельзя рисковать и обжигать себе пальцы. Впереди еще
столько работы.
Как и ожидалось, многие умерли мгновенно. Другие протянули чуть дольше. Мне нужно
было посетить еще несколько мест, повидать разные небеса и собрать еще душ, и когда я позже
вернулся в Кёльн — вскоре после того, как прошли последние самолеты, — мне случилось
увидеть кое-что совершенно небывалое.
Я нес обуглившуюся душу девочки-подростка и поднял мрачный взгляд наверх, где небо
теперь было сернистым. Рядом — группа девочек лет десяти. Одна крикнула:
— Что это там?
Вытянула руку и показала пальцем на черный предмет, медленно валившийся с неба.
Сначала он был черным пером, вьющимся, парящим. Или чешуйкой пепла. Потом стал больше.
Та же девочка — рыжая, в конопушках, как и положено, — опять подала голос, на сей раз более
горячо.
— Да что это там?
— Это мертвец, — предположила другая девчушка. Черные волосы, хвостики, косой пробор
посередине.
— Нет, это бомба!
Но для бомбы оно падало слишком медленно.
Юная душа еще немного тлела у меня на руках, а я прошел следом за ними еще несколько
сот метров. Как и девочки, я не сводил глаз с неба. Меньше всего мне хотелось бы смотреть на
такое одинокое лицо моей ноши. Красивая девочка. Теперь вся смерть у нее впереди.
Как и девочек, меня застал врасплох метнувшийся к нам голос. Это рассерженный отец
загонял детей домой. Рыжая возразила. Точки ее конопушек вытянулись в запятые.
— Но, папа, — смотри.
Мужчина сделал несколько мелких шагов и скоро определил, что это падает.
— Топливо, — сказал он.
— В каком смысле?
— Топливо, — повторил он. — Топливный бак. — Лысый человек в расчлененной
пижаме. — Они сожгли весь керосин из этого бака и избавились от пустой емкости. Глядите,
вон еще один.
— И вон!
Дети есть дети, и через секунду они усердно выискивали в небесах пустые баки,
опускавшиеся на землю.
Первый бак приземлился с гулким стуком.
— Папа, можно, мы возьмем его себе?
— Нет. — Разбомбленный и оглушенный, этот папа явно был не в настроении. — Мы не
можем его взять.
— Почему?
— Я спрошу своего папу, нельзя ли мне его забрать, — сказала другая девочка.

---

— И я.
Прямо посреди каменных обломков Кёльна компания ребятишек собирала пустые
топливные баки, сброшенные врагом. А я, как всегда, собирал людей. Я устал. Год между тем не
дошел еще и до середины.