Книга II. Муад-диб

собственному предназначению!
Каким бы оно ни было.
Джессика снова отвернулась к окну, за которым сгущались сумерки.
— Он действительно такой страшный, этот Аракис?
— Скверное место, но бывают и хуже. Там, по крайней мере, побывала Миссия
Безопасности и попыталась кое-что сгладить. — Преподобная Мать тяжело поднялась на ноги и
расправила складки на платье. — Позови сюда мальчика. Мне скоро пора уезжать.

---

— Может, останетесь?
Старуха ласково посмотрела на нее.
— Джессика, милая моя девочка, как бы я хотела остаться здесь вместо тебя и взять на себя
все твои страдания. Но что поделаешь! У каждого из нас свой путь.
— Я знаю.
— Ты мне так же дорога, как любая из моих собственных дочерей, но… долг есть долг.
— Я понимаю. Это… необходимо.
— То, что ты сделала и почему сделала, понятно нам обеим. Но из жалости к тебе я
признаюсь, что у твоего сына очень мало шансов войти в общество Бен-Джессерита. Не стоит
обольщаться.
Джессика сердито смахнула слезу.
— Вы снова заставили меня почувствовать себя маленькой девочкой у доски, — она с
трудом выдавливала из себя слова. — Я помню мой первый урок, — и она процитировала: —
«Ни при каких условиях животное начало не должно брать верх над человеческим». — Ее
сотрясали беззвучные рыдания. — Я так одинока, — прошептала она.
— Что ж, это тоже одно из испытаний. Настоящий Человек всегда одинок. А теперь зови
мальчика. Он, наверное, очень устал сегодня. Впрочем, у него было время все обдумать. Я хочу
задать ему несколько вопросов о его снах.
Джессика кивнула, подошла к двери в зал медитации и открыла ее.
— Пожалуйста, Поль, заходи.
В дверях показался Поль. Из упрямства он шел медленно. На мать посмотрел как на чужую.
Взглянул на Ее Преподобие, и в его глазах мелькнула настороженность. Поль кивнул ей, но на
сей раз как равный равному. Тихонько стукнула дверь — это мать закрыла ее за ним.
— Ну, молодой человек, — сказала Преподобная Мать, — давайте вернемся к вашим снам.
— Что вам угодно?
— Ты каждую ночь видишь сны?
— Да, но не все запоминаю. Я могу вспомнить любой сон, но одни стоит помнить, а
другие — нет.
— А как ты их отличаешь?
— Отличаю и все.
Старуха посмотрела на Джессику, потом снова на Поля.
— Что ты видел во сне прошлой ночью? Это стоило того, чтоб запомнить?
— Да, — Поль закрыл глаза. — Я видел пещеру… и воду… и девушку — такую
хорошенькую, с большими глазами. Глаза у нее были совсем синие — без белков. Я говорил с
ней и рассказывал ей про вас, про то, как встречался с Преподобной Матерью на Каладане, —
он снова открыл глаза.
— А то, что ты рассказывал этой странной девушке про меня, случилось сегодня?
Поль немного подумал и ответил:
— Да. Я рассказывал ей, что вы приехали и сказали, что я очень странный.
— Очень странный… — пробормотала про себя старуха, бросила косой взгляд на Джессику
и опять обратилась к Полю: — Скажи по правде, Поль, часто ли ты видел такое, что бы потом в
точности исполнялось?
— Да. А эта девушка мне снилась и раньше.
— Ну? Ты ее знаешь?
— Нет, но узнаю.
— Расскажи-ка мне про нее. Поль снова закрыл глаза.
— Мы на небольшой ровной площадке, скрытой среди скал. Уже почти ночь, но еще жарко.

---

Сквозь расщелину в скалах я вижу песок, песок… Мы ждем чего-то… я должен выйти
навстречу каким-то людям. Я взволнован, она боится за меня, хотя старается не подавать виду.
Она просит меня: «Расскажи мне про воду своей родины, Узул». — Поль открыл глаза. —
Правда, странно? Моя родина — Каладан. Про планету Узул я вообще никогда не слышал.
— Но сон ведь на этом не кончился, — подсказала Джессика.
— Нет. А может, это меня она называла Узул? Я только сейчас сообразил, — он снова
закрыл глаза. — Она просит меня рассказать про воду. Я беру ее за руку и говорю, что прочитаю
ей стихотворение. И читаю, но некоторые слова мне приходится объяснять — пляж, прибой,
чайки…
— Что за стихотворение? — поинтересовалась Преподобная Мать.
Поль открыл глаза.
— Одно из тех, что поет Джерни Халлек. Он говорит, что его нужно петь, когда тебе
грустно.
Джессика начала декламировать за спиной Поля:
Я помню соленый дым от костра на пляже
И тени под соснами,
Чеканные плотные тени,
И чайки у берега —
Белые, над зеленой водой.
И ветер приходит под сосны
Раскачивать тени.
И чайки разбросили крылья,
Плывут,
Заполняя собою небо.
И я слышу, как ветер
Шуршит и шуршит по пляжу,
И бормочет прибой,
И огонь
Трещит и трещит на песке.
— Вот-вот, оно.
Старуха посмотрела на Поля и торжественно произнесла:
— Молодой человек! Я, как проктор школы Бен-Джессерит, занята поисками Квизац
Хадерака — существа мужского пола, который может стать одним из нас. Твоя мать не
исключает возможности, что им можешь быть ты, но она смотрит на тебя глазами матери. Я
тоже не исключаю этой возможности, но не более того.
Она замолчала, и Поль понял, что она ждет от него ответных слов. Но он молчал.
Наконец она снова заговорила:
— Что же, как хочешь. Я вижу в тебе глубину, это я могу сказать наверняка.
— Мне можно идти? — спросил Поль.
— Ты разве не хочешь послушать Преподобную Мать? Она может рассказать тебе о Квизац
Хадераке, — вмешалась Джессика.
— Она сказала, что все, кто пробовал, умерли.
— Но я могла бы намекнуть тебе, почему они умерли, — сказала Преподобная Мать.