И о. ректора ргу имени С. А

alma blanca
– белая душа. Имеется в виду строфа: 
Оригинал 
Дословный перевод 
¡Ojos cándidos y halagüeños, 
boca perfumada de risas, 
alma blanca llena de sueños 
como un jardín lleno de brisas! 
Глаза безгрешные и благосклонные, 
Рот, источающий смех (надушенный смехом), 
Белая душа
, полная мечтаний, 
Как сад, наполненный ветрами! 
Словосочетание 
alma blanca
можно квалифицировать как идеальный образец семан-
тического синкретизма, являющегося феноменом, производным от фузии сенсорной перцеп-
ции и тенденции мышления к обобщению и поиску подобия во всем сущем; как цветовое 
прилагательное «белый», так и существительное «душа» обладают явной семиотической и 
символической диффузностью, являясь чрезвычайно частотными в мировой поэзии. Цвето-
обозначение 
белый
можно трактовать здесь как «невинная, детская, незапятнанная душа», 
которой не коснулись пока бури страстей и травмы безответной любви. Но это не единствен-
ная возможность интерпретации. Жизнеспособна и другая гипотеза, основывающаяся
на прецеденте, а именно – на известнейшей метафоре Гарсии Лорки, живописующей гитар-
ное тремоло-плач: “Arenas del sur caliente que piden camelias blancas” (букв.: «Пески раска-
ленного юга, что просят камелий белых»). В сокровищницу мировой литературы вошел 
непревзойденный перевод Марины Цветаевой: «Так песок раскаленный плачет о 
прохладной
красе камелий». Оборот «холодное оружие»
 
переводится на испанский язык 
“armas 
blancas”.
Поэтому мы настаиваем на том, что в поэтическом контексте определение «белый» 
почти никогда не означает цвет. Чаще «белый» – это зрительное, физическое ощущение хо-
лода. Допустимо, чтобы 
alma blanca 
транслировалась в лоно русской культуры как холодная 
(бесстрастная, невозмутимая, чуждая эмоциям) душа в противовес пышущему жаром пламе-
ни – 
oriflama
, – которое встретится читателю на пару строк ниже. О прохладе косвенно (хотя 
и не бесспорно) говорит и сад, в ветвях которого веет бриз, – “jardín lleno de brisas”. Холод-
ность созвучна безгрешности; а чем темперамент горячее, тем труднее быть святым. Приме-
чательно, что П. Осипова оставляет квалификатор 
белый 
в целости и сохранности, но припи-
сывает его сердцу как синониму души: «Взгляд наивен, по-детски ласков, / Губы – смехом 
полны душистым, / 
Сердце белое
дышит сказкой, / Будто сад, напоенный бризом». 
Эта строфа переведена прекрасно, в ней передана авторская синестезия: смех ароматен, 
душа испытывает движения, как волнуемые ветром кроны деревьев. Единственное возражение 
вызывает контекстуальная замена души сердцем. Переводчица доносит до читателя белое 
сердце, полагая, что душа и сердце вполне могут быть синонимами. Часто сердце и душа пол-
ноправно заменяют друг друга, например, «не держать зла в сердце» или «в душе» – уместны 
оба варианта. В данной строфе в параллель душе дан сад, наполненный легким бризом. Подра-
зумевается пространство, где может гулять ветер. Думается, что данная авторская образная 
аналогия делает семантически невозможной замену души на сердце. Ведь душа невесома
и способна покинуть тело, а вот телесное сердце обливается кровью и принадлежит 
этому
ми-
ру, в отличие от души, бытующей поверх границ яви и умеющей уходить в астрал. 
Каково оно – 
белое сердце
? Искусственное или безжизненное, обескровленное или 
бесстрастное? Душе свойственно быть прозрачной, ведь она неосязаема, а вот сердцу надлежит 
7
Кутьева М.В. Денотативы – символы в русской и испанской поэзии // Вестник Российского универси-
тета дружбы народов. Серия «Вопросы образования. Языки и специальность». 2005. № 1. С. 119–126. 

---

40
быть полнокровным. К сожалению, с