И возрастная психология

Фейфел Г.
СМЕРТЬ – РЕЛЕВАНТНАЯ ПЕРЕМЕННАЯ
В ПСИХОЛОГИИ
1
 
Даже после тщательного изучения существующей психологической и около-
психологической литературы, как серьезной так и не очень, любой человек обнару-
жит, насколько слабо и пренебрежительно систематизированы знания об отношении 
к смерти. Вот то, что застает врасплох большинство исследователей:
(1) На протяжении всей истории человечества идея смерти представляла собой 
вечное таинство, которое является сущностью некоторых наиболее значительных 
религий и философских систем, таких, как христианство, в котором истинное значе-
ние жизни проявляется в ее окончании; или экзистенциализм и его поражающая 
озабоченность страхом и смертью. Точное знание в этой области имеет огромные 
практические последствия во всех сферах жизни: в экономике и политике, так же 
как и в морали и религии.
(2) Одной из наиболее ярких отличительных характеристик человека в сравне-
нии с другими биологическими видами является способность сознавать наличие бу-
дущего – и неизбежной смерти. В химии и физике любой «факт» почти всегда де-
терминирован событием, предшествующим ему; для человеческого бытия поведе-
ние, имеющее место сейчас, подчиняется не только прошлому, но, возможно, даже в 
большей мере ориентации на будущие события. И действительно, то, чем человек 
хочет стать, вполне может определять то, к чему он будет обращаться в своем про-
шлом. Прошлое – это образ, который меняется вместе с изменением образа себя в 
целом.
1
Экзистенциальная психология. Экзистенция. – М.: Апрель Пресс, Эксмо-Пресс, 2001. –
С. 48–58.

---

– 344 – 
(3) Смерть – это нечто, что случится с каждым из нас. Даже до ее реального на-
ступления она потенциально присутствует. Некоторые придерживаются мнения, что 
страх смерти – это универсальная реакция, и что никто не может быть полностью 
свободен от него
1
. Если мы внимательно рассмотрим этот вопрос, то поймем, что 
уникальность и индивидуальность каждого из нас получает истинное значение при 
осознании того, что все мы умрем. И в том же смысле встреча со смертью открывает 
в каждом из нас жажду бессмертия.
(4) Вернемся к психологическому здоровью. Фрейд постулировал существова-
ние у человека бессознательного желания смерти, которое он связывал с некоторы-
ми стремлениями к самоуничтожению. Мелани Кляйн считает, что страх смерти 
лежит в корне всех идей преследования и, таким образом, косвенно в основе всех 
видов тревоги. Пауль Тиллих
2
, теолог, чье влияние чувствуется в американской пси-
хиатрии, построил свою теорию тревоги на онтологическом утверждении о том, что 
человек конечен, субъект идет к небытию. Отсутствие защищенности может быть 
хорошим символом смерти. Любая потеря может представлять главную потерю. 
Юнг рассматривал вторую половину жизни как бытие, детерминированное индиви-
дуальным отношением к смерти. <…> 
(5) Дальнейшая интеграция отношений к смерти может обогатить и углубить 
наше понимание адаптивных и дезадаптированных реакций на стресс и теории лич-
ности в целом.
Адаптация пожилого человека к идее смерти, например, может быть решающим 
аспектом процесса старения; изучение отношения к смерти у серьезно больных и 
умирающих людей, являющееся своего рода естественным экспериментом, может 
снабдить нас новыми идеями в области того, какими способами различные индиви-
ды справляются с серьезной угрозой. <…> Интерес к смерти был вытеснен на зата-
буированные территории, прежде занимаемые такими заболеваниями, как туберку-
лез и рак, а также темой секса. С ослаблением идей Паулина по отношению к гре-
ховности тела и несомненности «жизни после» у людей появилась возможность 
размышлять и обсуждать естественную смерть
3
. <…> 
Экзистенциализм в нашем веке, в том виде, в котором он присутствует в фило-
софии Зиммеля, Шелера, Ясперса и Хайдеггера, воспринимает опыт смерти, близ-
ким к фокусу анализа человеческих условий. Он выделяет смерть скорее как обра-
зующую часть, чем просто как завершение жизни, и выдвигает идею о том, что 
только посредством интеграции понятия смерти в понятие самости станет возмож-
ным подлинное и искреннее существование. Ценой отрицания смерти может стать 
неопределенная тревога и самоотчуждение. Чтобы полностью понять себя, человек 
должен смотреть в лицо смерти, осознать свою конечность. <…> 
В условиях ограниченного пространства, имеющегося в моем распоряжении, я 
бы хотел обозначить несколько основных направлений в отношениях к смерти, по-
лученных в результате длительных серий исследований, которые я продолжаю до 
сих пор. <…> Результаты получены на четырех основных группах: 85 душевно 
больных, средний возраст которых 36 лет; 40 пожилых людей – средний возраст 
1
Caprio F.S. A study of some psychological reactions during prepubescence to the idea 
of death. Psyhiat. Quart., 1950, 24, 495–505; G. Zilboorg. Fear of death. Psyhoanal. Quart., 
1945, 12, 465–475. 
2
Tillih P. The courage to be. New Haven: Yale Univer. Press, 1952. 
3
Jakson E.N. Grief and religion. В книге Фейфела, указанной выше; Gorer G. The 
pornography of death. Encounter, 1955, 5, 49–52.

---

– 345 – 
67 лет; 85 «нормальных» людей более молодого возраста: 50 человек, средний воз-
раст которых 26 лет, 35 специалистов – средний возраст 40 лет и 20 смертельно 
больных людей – средний возраст 42 года.
При ответе на вопрос: «Что для меня значит смерть?» – доминировало 2 ответа. 
Одни смотрели на смерть философски, как на естественный процесс завершения 
жизни. Другие, религиозные по своей природе, понимали смерть как разрушение 
жизни тела и действительно начало новой жизни. Эти результаты в известном смыс-
ле вполне отражают интерпретацию смерти в истории западной мысли. Из двух 
противопоставляемых идей могут быть получены две противоположные этические 
системы. «С одной стороны, отношение к смерти представляет собой стоическое 
или скептическое понимание ее неизбежности или подавление мыслей о смерти; с 
другой стороны, идеалистическое представления о смерти состоит в том, что ее при-
знают как придающую жизни смысл или считают ее началом настоящей жизни че-
ловека»
1
. Это противопоставление лежит в основе глубоких противоречий, сущест-
вующих в нашем мышлении относительно смерти. Наша культурная традиция пред-
полагает, что человек ограничен смертью, но также способен продолжаться в неко-
тором смысле и по ту сторону смерти. С одной стороны, смерть рассматривается как 
«стена», главная личная катастрофа, а суицид как проявление слабоумия; с другой 
стороны, смерть рассматривается как «дверь», момент времени на пути в вечность.
Степень психического расстройства у пациентов, видимо, не зависела от их об-
щего отношения к смерти. Ни невроз, ни психоз не продуцировали таких отношений 
к смерти, которые нельзя было бы встретить у нормальных людей. Эмоциональные 
расстройства, судя по всему, способствовали выдвижению на передний план специ-
фических отношений к смерти. Эти результаты подтверждены находками Бромберга 
и Шилдера
2
. Лишь несколько здоровых людей представили себя умирающими в ре-
зультате несчастного случая. В противоположность душевнобольным, большая