Фирдоуси. Шах-наме Миниатюра из рукописи «Шах-наме»

Фаруд
Перевод С. Липкина
Встреча Фаруда с иранским войском

Лишь солнце показалось в вышине

Верхом на быстроногом скакуне,—

Овен сокрылся за его спиною

И вся земля оделась желтизною.

Тус поднял ратоборцев для борьбы,

Раздался звон литавров, клич трубы.

Земля заволновалась без предела,

Иранская держава загудела.

Рать к облакам такую пыль взвила,

Что солнце, месяц стали как смола.

Слоны ревут, ржут кони — забурлило

Все мироздание, как волны Нила.

От шахских стягов, что вознес Иран,

Стал воздух красен, зелен, желт, багрян.

Гударза род с отвагой молодою

Примчался под кавейскою звездою.

Воителей глава надел венец,

Покинул повелителя дворец.

Была у Туса обувь золотая,—

Скакал, под знаменем Кавы блистая.

Богатыри, чьим предком был Ноузар,

С венцами, булавами, млад и стар,

Совместно, перед воинством державы,

Скакали, словно месяц, величавы.

Задело знамя Туса небосклон,

На знамени был нарисован слон,

Из рода Манучихра все вельможи

С могучей черною горою схожи,

Блистали ярче солнца и луны,—

Любовью к Тусу их сердца полны.

Когда, со стягами, свиреполики,

Бойцы предстали пред лицом владыки.

Был дан приказ, и Тус к царю царей

Прославленных привел богатырей.

Премудрый шах воителей наставил:

«Велел я, чтобы войско Тус возглавил,

Чтоб водрузил он знамя в добрый час.

Для вас его желание — приказ.

Дорогу указующий вожатый

Вас поведет, чтоб сгинул враг заклятый.

Так поступайте, как прикажет он:

Все трудные узлы развяжет он».

А Тусу повелел: «Как страж всеправый,

Храни мои приказы и уставы.

Ты никого не обижай в пути,

Законы царства должен ты блюсти.

Тех, кто не служит в войске,— земледельцев,

Ремесленников мирных и умельцев,—

Да не коснется пагубная длань:

Вступай ты только с воинами в брань.

В сей бренный дом войдя, мы скоро выйдем,—

Ужели безобидных в нем обидим?

Лишь так ты делай, как тебе велят:

Не должен ты идти через Калат!

Дух Сиявуша, чистотой сверкая,

Да обретет надежду в кущах рая.

От дочери Пирана сын его

Во всем явил с отцом свое родство,

Он брат мой, на меня похож он тоже,

Он образован, сверстник мой пригожий.

Знай: с матерью в Калате он живет,

Как царь, властитель рати, он живет.

Мой брат иранцев не видал ни разу,—

Так не иди в Калат, внемли приказу!

Есть крепость у него и ратный строй

За труднопроходимою горой.

А сам он — воин знатный, светлоликий,

Отменный всадник, богатырь великий.

Иди пустыней, хоть она мертва,

Но обойди ты логовище льва».

Ответил Тус, глава на ратном поле:

«Судьба твоей да подчинится воле!

Тот путь, что ты назвал, я изберу,

Кто стал твоим слугой, придет к добру».

Умчался Тус, а шах, блюститель чести,

Вернулся во дворец с Рустамом вместе.

Они жрецов собрали, мудрецов,

И, речь начав, упомянул Хосров

Афрасиаба, вспомнил он мученья

Отца, и собственные злоключенья,

И горе доброй матери своей:

«Как мучил, как терзал нас тот злодей!

Мне домом стала хижина пастушья,

Никто не знал, что сын я Сиявуша.

Я Туса в бой отправил, но вдвоем

За Тусом вслед и мы с тобой пойдем.

Туранского царя мы уничтожим,

Мы гибель принесем его вельможам!»

«Ты не печалься,— отвечал Рустам,—

Способствует судьба твоим мечтам».

А войско, долом двигаясь, горою,

Достигло перепутья той порою.

Направо — степи мертвые лежат,

Налево — путь ведет в Чарам, в Калат.

Средь поля ратный стан остановился,

Все ждали, чтобы Тус к бойцам явился,

Чтоб выбрал он одну из двух дорог,

Чтоб войско от беды он уберег.

Прибег к уловкам вождь высокородный,

Он стал бранить пустынный край безводный!

Сказал Гударзу: «В тех сухих степях,—

Хотя бы амброй там песок пропах,—

Как побредем весь день в палящем зное,

Нуждаясь в капле влаги и в покое?

Не лучше ль нам пойти в Калат, в Чарам

И у Майама отдохнуть бойцам?

Там — цветники, прохлада вод текучих,—

Зачем же нам блуждать в песках сыпучих?

В войсках Гуждахма был однажды я,

И в той степи страдал от жажды я.

Хоть оказалась гладкою дорога,

Мы горестей на ней познали много».

Сказал Гударз: «Над ратью боевой

Тебя назначил мудрый шах главой.

Он указал, какой пойти дорогой,

Так выполняй приказ владыки строгий.

Не следует Хосрова огорчать,

От гнева шаха пострадает рать».

Ответил Тус: «О витязь именитый,

Из сердца беспокойство прогони ты.

Не огорчится этим делом шах,—

Да слез не будет на твоих очах!

К чему блуждать в степи безводной, жгучей,

А не идти дорогой наилучшей?»

Все войско эти приняло слова,

Так поступило, как велел глава.

Слонов погнали в сторону Калата,

Дорога та водой была богата...

К Фаруду с вестью прибыл верховой:

«В пыли сокрылся солнца лик живой.

Слоны и мулы топчут мир зеленый,

Земля как Нил бушует разъяренный».

Фаруд, неопытный и молодой,

Был омрачен нежданною бедой.

Он приказал собрать животных вьючных,

Коней военных и овец курдючных,

Загнать их в Сафид-кух, замкнуть врата,

Чтобы окрестность сделалась пуста.

Смотрели все, царевичу послушны,

Как наполнялись хлевы и конюшни.

Фаруда мать, страдала Джарира:

О Сиявуше боль ее остра.

К ней сын явился, юностью пленяя.

Сказал: «Послушай, матушка родная!

Пришли сюда иранские войска,

Ведет их Тус, их сила велика.

Вдруг нападут на нас? Так посоветуй,

Как поступить нам с бранной силой этой?»

Сказала Джарира: «Мой сын, мой свет,

Причины для твоей тревоги нет.

Твой брат в Иране — миродержец новый,

Нам Кей-Хосров открыл добра основы.

Ваш род един, и кровь у вас одна,

От одного отца вы семена.

И если он возмездием пылает,—

За Сиявуша отомстить желает,—

Тогда и ты скорей исполни месть:

Всему ты должен битву предпочесть!

Для мщения надень кафтан из Рума,

Да будет пылким сердце, гневной дума.

Иди ты к войску, что направил брат.

Он — шах, ты — жаждой мщения объят.

Пусть барсов напугает наше горе,

Пусть чудища, дрожа, покинут море,

Пусть будет проклят туран-шах везде —

Орлами в небе, рыбами в воде.

Кто силою, кто доблестью военной

Был равен Сиявушу во вселенной?

Его бесстрашье, мудрость, честь познав,

И царственность, и благородный нрав,

Пиран велел мне стать его женою.

Он счастлив был в Туране лишь со мною.

Ты по отцу, по матери своей,

Мой мальчик, происходишь от царей.

Стоишь ты, царской благодатью вея,

Ты — сын властителя из рода Кея.

Будь предан славным предкам до конца,

Ты отомсти с оружьем за отца».

Фаруд сказал: «Та месть — моя услада!

С кем из иранцев говорить мне надо,

Из тех отважных — верною тропой

Кто поведет меня на правый бой?

Не знаю их имен, примет не знаю.

Как я пошлю им свой привет? Не знаю!»

Сказала мать: «Обиды ты забудь,

С Тухаром вместе отправляйся в путь.

Он знает всех, он скажет без лукавства:

Вот это, мол, пастух, а это — паства.

Узнаешь ты Бахрма и Зангу:

Им благодарность в сердце берегу.

Тебе опорой будут эти двое,

Мы помним их служенье боевое,

Был неразлучен с ними твой отец.

Он преданнее не знавал сердец.

Те двое принесут тебе удачу,

Я тайны ни одной от них не прячу.

Ты знатных пригласи и стол накрой.

Подарки принеси и пир устрой.

Свое сокровище нашел ты в брате,

А гнев свой береги для вражьей рати!

Теперь обязан ты возглавить рать,

За молодого шаха воевать.

Ты, чтобы мстить, вперед скакать обязан,

Вперед скакать, для мести опоясан».

Сказал Фаруд: «О львица, твой совет

Семейству нашему дарует свет!»

Когда раздался рев трубы в Чараме,

Пыль высоко взметнулась над полями,

Дозорный прискакал во весь опор

И начал об иранцах разговор:

«В степи, в горах, в ущельях нет им счета,

Попало солнце, скажешь ты, в тенета!

Отселе до пустыни Ганг видны

Лишь воины, лишь кони и слоны».