How to do things

(б) В письменных употреблениях (или «инскрипциях») посредством проставления им своей подписи (это должно быть сделано, ибо, конечно, письменные употребления не привязаны к своему источнику, как это имеет место в случае устных).
«Я», который совершает действие, существенным образом привносится в картину высказывания. Преимущество исходной формы первого лица единственного числа изъявительного наклонения активного залога — или же второго и третьего лица и безличных пассивных форм, если имеет место подпись, — состоит в том, что имплицитная особенность речевой ситуации становится эксплицитной. Более того, глаголы, кажущиеся по словарным основаниям сугубо перформативными, служат особой цели экспликации (что не то же самое, что утверждение или описание) того, чем в точности является действие, которое осуществляется посредством данного употребления; другие же слова, которые, как кажется, имеют особую перформативную функцию (и на самом деле имеют ее), такие, как «виновен» или «вне игры» и т. д., обладают этой функцией, будучи связаны по «происхождению» с этими особыми эксплицитными перформативными глаголами, такими, как «обещаю», «провозглашаю», «нахожу» и т. д.
Формула «настоящим» является полезной альтернативой, но она слишком формальна для обыденных целей, мы можем в дальнейшем говорить «Настоящим я утверждаю...» или «Настоящим ставлю под сомнение...», но мы ведь надеялись найти критерий для разграничения утверждений от перформати-вов. (Я должен объяснить вновь, что здесь мы еще «плаваем». Чувство, как твердая почва предрассудков уходит у нас из-под ног, бодрит, но одновременно и мстит.)
Итак, то, что мы чувствовали склонность сказать, это то, что любое употребление, которое является фактически перформативным, может быть редуцируемым, или расширяемым, или анализируемым в форме с глаголом первого лица настоящего времени изъявительного наклонения активного залога. Мы уже фактически пользовались тестом этого рода. Таким образом:
«Аут» эквивалентно «Я объявляю, провозглашаю, выставляю, отзываю вас отсюда» (когда это перформатив, но это необязательно — например, вас может попросить с поля или зарегистрировать, что вы в ауте, не судья, а счетчик).
«Виновен» эквивалентно «Я нахожу, объявляю, считаю вас виновным».
«Вас предупреждают, что бык опасен» эквивалентно «Я, Джон Джонс, предупреждаю вас, что бык опасен» или
Этот бык опасен
(подпись) Джон Джонс
ТАКОЙ СПОСОБ расширения эксплицирует и тот факт, что употребление является перформативом, и то, что это за действие, которое совершается. До тех пор пока перформативное употребление не редуцировано к такой эксплицитной форме, остается регулярная возможность рассматривать его неперформа-тивным способом: например «Это ваше» может быть рассмотрено «Я дарю вам это» или «Это (уже) принадлежит вам». Фактически можно даже себе представить игру на перформативных и неперформативных употреблениях запрещающего объявления «Запрещается (Вас предупредили) (You have been warned)».
Так или иначе, хотя мы могли и продвигаться дальше в том же направлении (тут ведь есть препятствия!),²⁸ мы должны заметить, что это первое лицо единственного числа изъявительного наклонения активного залога употребляется особым и специфическим образом. В частности, мы должны отметить, что имеет место систематическая асимметрия между этой формой и другими лицами и временами того же самого глагола. Тот факт, что имеет место именно такого рода асимметрия, является безусловным признаком перформативного глагола (и ближайшим феноменом на роль грамматического критерия перформативности).
Приведем пример: употребление «Спорим» (I bet) в противоположность употреблению этого же глагола в другом времени или в другом лице. «Я спорил» и «Он спорит» не являются перформативами, но описывают действия с моей или с его точки зрения — действия, каждое из которых состоит из употребления перформатива «Спорим». Если я употребляю выражение «Спорим», я не утверждаю, что я употребляю выражение «Спорим» или какое-либо другое выражение, но я совершаю действие заключения пари (спора); и точно так же если он говорит, что он спорит, то есть произносит слово «Спорим», то он спорит. Но если я употребляю слова «Он спорит», то я лишь утверждаю, что он употребляет (или, скорее, что он употребил) слово «Спорим», — я не совершаю действия заключения пари (спора), которое может совершить только он сам, я описываю совершение им действия заключения пари (спора). Но я могу сам поспорить с кем-то, и он должен делать это сам. Точно так же встревоженный родитель, уговаривая свое чадо сделать что-то, может сказать: «Он обещает, правда ведь, Вилли?» — но маленький Вилли должен еще сам сказать «Я обещаю», если он действительно намерен что-то обещать. И вот такого рода асимметрия не возникает вообще с глаголами, которые не используются как эксплицитные перформативы. Например, такой симметрии нет между «Я бегу» и «Он бежит». И еще: сомнительно, что это и есть тот самый точный «грамматический» критерий (что это вообще такое?), во всяком случае отмеченный критерий не слишком точен, потому что:
(1) ПЕРВОЕ лицо единственного числа настоящего времени изъявительного наклонения активного залога может быть использовано для того, чтобы описывать мое обыденное поведение: «Я спорю с ним (каждое утро) на шесть пенсов, что скоро пойдет дождь» или «Я обещаю только тогда, когда, я намерен выполнить обещание».
(2) ПЕРВОЕ лицо единственного числа настоящего времени изъявительного наклонения активного залога может быть использовано в каком-то смысле аналогично «историческому» настоящему. Оно может быть использовано для того, чтобы описывать мои собственные действия в другом месте и в другое время: «На странице 49 я протестую против приговора». Мы можем подкрепить эту точку зрения, сказав, что перформативные глаголы не используются в настоящем продолженном времени (в первом лице единственного числа активного залога) : мы не говорим I am promising, I am protesting, 'Я — в данный момент — обещаю', 'Я — в данный момент — протестую'. Но даже если это не совсем так, потому что ведь я могу сказать: «Сейчас оставь меня покое; Увидимся позже; В настоящий момент я женюсь» — в любой момент церемонии, когда я не должен говорить другие слова, такие, как «Я согласен»; здесь употребление перформатива не исчерпывает всего совершения действия, которое совершается долго и содержит другие элементы. Или я могу сказать I am protesting, 'Я — в настоящий момент — протестую', осуществляя это действие протеста как-то по-другому, не употребляя «Я протестую» (I protest), например, приковывая себя к решетке парка. Или я могу даже сказать: «В настоящий момент я приказываю» (I am ordering) и при этом написать слова «Приказываю» (I order).
(3) НЕКОТОРЫЕ ГЛАГОЛЫ могут использоваться в первом лице единственного числа настоящего времени изъявительного наклонения активного залога одновременно двумя способами. Например, «Я называю» в том случае, когда я говорю «Я называю это инфляцией, когда слишком много денег уходит на покупку слишком малого количества вещей», что является и перформативом, и дескрипцией последующего действия.
(4) Мы должны быть готовы к той опасности, которая исходит от включения многих формул, которые не хотел бы рассматривать как перформативы; например «Я утверждаю, что» (произнести и значит утверждать) не хотелось бы приравнивать к «Спорим» («Держу пари, что»),
(5) Мы СТАЛКИВАЕМСЯ порой со случаями, когда слово подкрепляется делом: так, я могу сказать: «Я плюю на вас», или j'adoube,²⁹ когда я касаюсь фигуры, или «Я цитирую», следующее за цитированием. Если я даю определение, говоря «Я определяю χ следующим образом: χ есть у», то и это случай подкрепления слова действием (здесь предоставлением определения); когда мы используем формулу «Я определяю χ как у», то мы осуществляем перевод от подкрепления слова делом к перформативному употреблению. Мы можем также добавить, что имеет место подобная процедура перевода от употребления слов, которые мы называем маркерами, к перформативам. Существует переход от слова КОНЕЦ в конце романа к выражению «конец сообщения» в конце сообщения по радио и к выражению «чем я и завершу свое выступление», сказанное адвокатом в суде. Существуют случаи маркировки действия словом, когда употребление слова маркирует окончание действия (прекращение действия трудно для словесного выражения, как и для любого другого способа экспликации, разумеется).
(6) ВСЕГДА ли для экспликации действия, осуществляющегося посредством говорения, мы должны находить употребляющийся здесь перформативный глагол? Например, я могу оскорбить вас, но ведь не существует перформативной формулы «Я оскорбляю вас».
(7) ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ли мы можем всегда ставить перформатив в нормальную форму без потерь? «Я буду...» может подразумевать различные вещи; возможно, мы извлечем из этого пользу. Или, опять-таки, мы говорим: «Я прошу меня извинить» — действительно ли это то же самое, что «Прошу прощения»?
Мы должны будем вернуться к понятию эксплицитного перформатива, и мы должны обсудить исторически то, как возникли по крайней мере некоторые из этих, возможно, и не самых серьезных трудностей.