Глава пространство текста

ГЛАВА 1. КОНЦЕПТ «СВОБОДЫ» В ТВОРЧЕСТВЕ РУССКОГО
СИМВОЛИСТА. БЛОКА
2.1 Особенности стихотворной речи А. Блока


Язык лирики А. Блока связан с традициями русской поэзии. Вместе с тем А. Блок – символист, что отразилось в системе его поэтического языка.
У А. Блока поэтическое слово многозначно: оно всегда получает множество значений, соотнесенных друг с другом. Так, «заря» – это и заря в привычном для нас значении («Встали зори красные»), и время суток, и время мистического свидания с Прекрасной Дамой («Стучу в ворота … заря замерла»), и символ того Наземного Света, который должен озарить земное бытие («В лучах немеркнущей зари»). В поздней лирике А. Блока присоединяются новые значения: заря – свет первой любви («Ты помнишь первую любовь / И зори, зори, зори?»), но одновременно – знак, предвестие будущего («Раскинулась необозримо / Уже кровавая заря, / Гроза Артуром и Цусимой, / Грозя девятым января…»)²³.
Многочисленные символы в блоковской поэзии - важная черта его стиля. Поэт убежден, что в символе всегда должно оставаться что-то неизъяснимое и тайное. Однако для блоковского символа характерно и другое: как бы многозначен он ни был, у него всегда сохраняется его «первый» - земной и конкретный – смысл, яркая эмоциональная окрашенность, непосредственность восприятия и чувства. Мы видим «зарю» как вечернее сияние над лесом, «музыку» слышим как «песню» героини, «голоса скрипок» и т.д., хотя постоянно чувствуем, что речь идет не только о зримой заре или слышимой мелодии.
Символы могут возникать не только за счет бесконечных изменений одного и того же слова в блоковской лирике, но и за счет особого рода цитирования, что характерно для поэтики символистов (сравним у А. Блока пушкинские цитаты: «Быть может, путник запоздалый, / В твой тихий терем постучу»; «Вихри снежные над бездной / Закрути» и др.). Но символами становятся чаще всего не цитаты, а отдельные слова, которые достаточно ясно напоминают о том тексте, из которого они пришли, и становятся как бы его символическими представителями. Чаще всего это имена собственные: Магдалина, Христос, Кармен, но такими же символами, напоминающими о текстах, откуда они пришли, становятся и нарицательные существительные (часто – в соединении с прилагательными): «спящая красавица», «демон», «рыцарь бедный» (из «Легенды» Пушкина и др.)²⁴.
Поэтический язык А. Блока – это не только его словарь. Сложные повторы, бесчисленные вариации захватывают и части слов (повторения звуков, звукосочетаний, морфов и выражаемых ими грамматических категорий), и целые куски текста (повторения словосочетаний, целых фраз или типов их построения, строф, включающих несколько предложений, и т.д.). Звуковые повторы часты и разнообразны у всех символистов, стремившихся разгадать «музыку слова». Но повторы, например, у Бальмонта слишком навязчивы («Вечер. Взморье. Вздохи ветра. / Величавый возглас волн» и т.д.): они лежат на поверхности текста и не углубляют значения поэтического слова, а лишь превращают произведение в игру или в чистый эксперимент. Звуковой повтор у А. Блока не только создает эффект напевности, мелодичности, но и активно участвует в образовании смысла стихотворений; при этом он всегда ненавязчив. Так, в стихотворении «Поздней осенью из гавани…» словесно-символическая ткань стихотворения пронизана идеей безнадежности, гибели человека в «страшном мире» («матрос, на борт не принятый», «снежный саван», укрывший все потерявшего человека). Однако стихотворение полно звуковыми повторами, создающими напевность, мелодичность текста («В самом чистом, в самом нежном саване / Сладко ль спать тебе матрос?»). Звуковая организация текста противоречит словесной, говоря о «тайной» красоте мира («Да, знаю я, что в тайне мир прекрасен»)²⁵.
Звуковые повторы у А. Блока не только придают завораживающую музыкальность лирике, но и явно участвуют в построении смысла. Так, в финале стихотворения «Шаги командора»:
Только в грозном утреннем тумане
Бьют часы в последний раз:
Донна Анна в смертный час твой встанет,
Анна встанет в смертный час.
Повторения -онн-, -анн-, -ан- и т.д. (начинающиеся выразительным донн-) создают звуковой образ бьющих часов, но одновременно в словах «тумане», «встанет» как бы записано имя героини – Анна, а в словосочетании «тихий, как сова, мотор» - слово «таксомотор» (такси), т.е. сказано, на каком именно «моторе» (машине) приезжает к современному Дон Жуану современный призрак Командора²⁶.
Примерно также строится поэтический текст А. Блока и синтаксически. Многочисленные повторы словосочетаний («Усталый друг, мне странно в этом зале». - / «Усталый друг, могила холодна»), фраз («Идут, идут испуганные тучи, / Закат в крови! / Закат в крови… »), типов предложений («И вот уже в долинах / Несметный сонм огней, / И вот уже в витринах / Ответный блеск камней») придают (как и звуковые повторы) стихотворениям А. Блока особую музыкальность, сближают их с интонациями романса, песни. Но одновременно синтаксические построения становятся носителями символических значений и участвуют в создании смысла текста. Так, в стихотворении «Ночь, улица, фонарь, аптека…» повторы лексики в 1-й и 8-й строках усугубляются повторением синтаксических структур (назывные предложения, соединенные бессоюзной связью), и кольцевая композиция стихотворения создает подкрепляющую параллель к его словесно выраженной мысли: «Умрешь – начнешь опять с начала». Так все языковые средства лирики А. Блока оказываются связанными с созданием ее символики²⁷.
Поэзия А. Блока изменялся в связи с общей эволюцией его творчества. Период «Стихов о Прекрасной Даме» (1803-1903) ознаменован господством поэтизмов, типичных для лирики XIX века, устойчивой системы символов, ориентацией на звуковые и синтаксические повторы, создающие напевную мелодичность стиха. Творчество поэта периода первой русской революции (сборник «Нечаянная радость», 1907) характеризуется прозаизмами: слов бытовых, социальной и отчасти политической лексики (митинг, восстанье, оратор и т.д.). Система символов хотя и не разрушается полностью, но символические значения иногда отходят на второй план, сменяясь повествованием о событиях «здешней» жизни (цикл «Вольные мысли»), ярким переживанием земной любви (цикл «Фаина»). «Музыкальность» интонаций соседствует с установкой на «прозаическую» повествовательность («Когда Вы стоите на моем пути…» и др.). В зрелом творчестве А. Блока (лирика конца 1900-1910-х гг.) символизм миропонимания и образной системы восстанавливается, но обращение к темам народа, России, истории, социальной действительности помогает создать поэзию широчайшего лексического и интонационного диапазона, где проза «страшного мира» соседствует с «музыкой» любви, Родины, «грядущего», а прозаизмы и даже речь улицы (поэма «Двенадцать», 1918) – с поэтизмами и высокой торжественностью лексики²⁸.
Подъем освободительного движения в России не прошел бесследно для А. Блока. Поэт нашел для характеристики буржуазного мира на редкость прямые и точные слова: «прогнивший хлев» (стихотворение «Сытые»). Вместе с тем он увидел и «новых людей», которые поднимаются на арену истории «из тьмы погребов», - людей тружеников, творцов завтрашнего дня. В своей поэзии А. Блок стремился отражать жизнь правдиво, не украшая и не искажая ее облика²⁹.
В лирике «переходного периода» мы наблюдаем стихию «цыганщины», «всемирного запоя», «богемы души», безоглядной растраты душевных сил за «кабацкой стойкой», «буйного веселья», которое внезапно сменяется безысходным отчаянием, «погибельными муками» (в цикле «Снежная маска»).
В стихах третьего тома А. Блока различны три главные линии формирования лирического стиля. Первая из них – напевно-эмоциональная, мелодически и интонационно ориентированная на старинный, и в частности так называемый «цыганский», романс. Поэт обновил и обогатил «гитарный жанр»³⁰.
А. Блок предлагал рассматривать все его стихи как «дневник жизни». В разработке эмоционально-подвижных, драматически напряженных форм лирической речи очень большую роль сыграл для А. Блока Некрасов. Типичные некрасовские интонации («рыдающие звуки») и характерная для Некрасова драматическая и гражданственная патетика лирического тона громко откликнулись в самых гениальных стихах А. Блока – таких, к примеру, как «Перед судом», «На железной дороге» или «Унижение».
Заметное место в лирике третьего тома занимает интонация ораторская, связанная с поэзией Лермонтова и Тютчева. Наиболее отчетливо выражена она в гражданских стихах, в которых образ лирического героя оформлен как образ поэта-трибуна, обличителя социального зла, глашатая добра, правды и свободы. Таковы «Ямбы» и ряд других стихотворений того же порядка, заканчивая революционно-патриотической одой «Скифы».
Настроения и чувства А. Блока, как и народа, созвучны природе, поэт ищет у нее спасения и успокоения. Природа сопоставляется с переживаниями человека.
Все та же, прежняя, а вместе с тем и совершенно иная красота родной земли открылась поэту – в самой неприметной для «иноплеменного взора» равнине, не поражающей ни яркими цветами, ни пестрыми красками, спокойной и однообразной, но неодолимо привлекательной в глазах русского человека, как это остро почувствовал и передал поэт в своем стихотворении, не случайно написанном именно в 1905 году:
Выхожу я в путь, открытой взорам,
Ветер гнет упругие кусты,
Битый камень лег по косогорам,
Желтой глины скудные пласты.


Разгулялась осень в мокрых долах,
Обнажила кладбища земли,
Но густых рябин в проезжих селах
Красный цвет зареет издали…
(Осенняя воля).
Казалось бы, все однообразно, привычно, издавна знакомо в этих «мокрых долах», но в них поэт видит нечто новое, неожиданное и словно перекликнувшееся с тем мятежным, молодым, задорным, что он почувствовал в себе самом; в строгости и даже скудости открывшегося перед ним простора он узнал свое, родное, близкое, хватающее за сердце – и не смог не откликнуться на алеющий перед ним красный цвет рябины, зовущий куда-то и радующий новыми обещаниями, которых до этого не слышал поэт. Вот почему он испытывает такой небывалый подъем внутренних сил, и по-новому возникла перед ним прелесть и красота полей и косогоров родной земли³¹:
Вот оно, мое веселье, пляшет
И звенит, звенит, в кустах пропав!
И вдали, вдали призывно машет
Твой узорный, твой цветной рукав…
(Осенняя воля).
Вглядываясь в ее издавна знакомые, но по-новому близкие и дорогие черты, ощущая единство с теми вольными людьми, которых раньше сторонился поэт, он чувствовал кровное родство со своим народом, своей отчизной, и уже не леса «заповеданных лилий» возникают перед ним, а совсем другие, настоящие леса, поля, косогоры; его манит пропадающий вдали путь, где встретится множество русских, бесстрашных, свободолюбивых, не подвластных унынию и отчаянию людей, в судьбе которых поэт видит и свою собственную судьбу – неприкаянную трудную и прекрасную. Именно об этом с какой-то вдохновенной радостью, светлою грустью и необычайной широтой, словно вмещающей весь родной простор, говорит поэт в своей «Осенней воле»:
Запою ли про свою удачу,
Как я молодость сгубил в хмелю…
Над печалью нив заплачу,
Твой простор навеки полюблю…


Много нас – свободных, юных, статных –
Умирает не любя…
Приюти ты в далях необъятных!
Как и жить и плакать без тебя!
Это первое стихотворение, являющееся словно бы вступлением к циклу «Родина», в котором А. Блок исповедуется в великой и непреходящей любви к отчизне; отныне эта любовь становится навсегда неугасимым чувством, опаляющим сердце поэта и его творчество, неизменно примешивающимся к каждой мысли, к каждому переживанию – ведь не напрасно он говорит, обращаясь к родине: «Как и жить и плакать без тебя!».
Так по-новому, в бурях и грозах революции, открылась поэту красота родной земли, мощь народа, перед которым – огромное будущее. В дни революции поэт увидел много, полно и многосторонне менялось в это «великое время» его отношение к жизни, к людям, к родине. В его сознании все рождалось вместе и одновременно: и понимание великого значения революции, и вспыхнувшая новым светом любовь к родине, и ощущение мощи и красоты рабочего человека как выразителя народного духа, народных чаяний; все это и открылось Блоку в дни революции 1905 года³².
Противоречивые чувства и сложная внутренняя борьба, определявшие жизнь А. Блока в годы реакции, нашли выражение в его творчестве.
Четыре основные темы проходят через творчество Блока в этом периоде. Все они глубоко значительны, всем им он сумел дать полное и искреннее выражение. Это тема родины, народа, России; это тема революции в широком смысле слова. Это тема, которую мы назовем темой сатиры, критики общественного строя, и, наконец, широкая гуманистическая тема, тема человека ³³. При всей значительности всех этих тем конкретнее остановимся на теме родины, народа и России. Революционные тенденции творчества Блока, зревшие еще со времен первой революции, закономерно приводили его к мыслям о судьбах родины. Такова была огромная амплитуда его лирических переживаний, вмещавшая в себя и трагический вопль человека, пригвожденного к трактирной стойке, и величавые размышления о будущем России.
Родина первоначально обозначалась А. Блоком в некотором мистическом плане:
… Дремлю – и за дремотой тайна,
И в тайне почивает Русь,
Она и в снах необычайна,
Ее одежды не коснусь.
(Русь).
В 1908 году поэт пишет стихотворение «Россия» без малейшего налета мистики; тема родины раскрыта в нем в мягких и теплых тонах:
Опять, как в годы золотые,
Три стертых треплются шлеи,
И вязнут спицы расписные
В расхлебанные колеи…

Россия, нищая Россия,

Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые –
Как слезы первые любви!
(Россия).
Стихотворение «Россия» посвящено теме Родины, любви к ней, которую поэт сравнивает с любовью к женщине. Но и жалеть он ее не хочет, в эту загадочную женщину можно "только верить" и восхищаться. Наблюдается блоковское преображение образа Родины в образ женщины. Его Россия – красавица, но уже не спящая, как в стихотворении «Русь». Её красота –«разбойная», непокорная. Поэтому даже во власти «чародея» она не пропадет, «не сгинет». Только «забота затуманит» её «прекрасные черты». В строчках «Какому хочешь чародею / Отдай разбойную красу!». Здесь "чародей" - это власть, правитель страны. И вправду, кто бы ни управлял Россией, она вся та же. И одна «забота», - в смысле бедствия или каких - то событий ничего не изменит. В конце вновь звучит мотив пути, дороги, устремленной в будущее. Вера в светлое будущее очень традиционна для русского человека, поэтому «и невозможное возможно».
Тема России для Блока прежде всего тема его личной судьбы («Русь моя, жизнь моя», «О, Русь моя! Жена моя!»).
По словам С. Маковского главной темой в творчестве Блока была тема России. Блоковская любовь к России, страх за ее будущее, надежда на преображенное «Царствие», которое возникает над «смертным ложем» кровавых, испепеляющих лет, ни в каких других строках не была им выражена строже и точнее, как в стихотворении «Рожденные в года глухие», посвященном З. Гиппиус. Как утверждает С. Зимин, тема России в творчестве А. Блока тесно связана с темой пути, ведущего родину поэта к будущему³⁴.
Тема России в творчестве А. Блока тесно связана с темой пути, ведущего родину поэта к будущему. Историческая осознанность этой идеи выражена в стихотворении «Рожденные в года глухие…». Стихотворение в целом говорит о трагической судьбе русских людей, современников Блока. Блок противопоставляет людей, забывших свой путь – и помнящих о нем. Антитеза, на которой построено стихотворение: Память – Забвение. Беспамятство и беспутье в концепции стихотворения – удел людей, рожденных в «года глухие», то есть в годы застоя, реакции. Блок не боялся употреблять это обнажающее слово… Поэт и себя, и своих современников называет «детьми страшных лет России» - времени русско-японской войны и революции 1905 года.
Важный комментарий к стихотворению дает его черновик. На основании окончательного текста, без помощи черновика, можно было подумать, что «года глухие» - это «эпоха Победоносцева». Именно к такому пониманию подводили нас стихи из «Возмездия» с той же формулировкой времени:
В те годы дальние, глухие,
В сердцах царили сон и мгла:
Победоносцев над Россией
Простер совиные крыла…
(Возмездие).
В поэме «Возмездие» три главы. Первая глава посвящена «веку девятнадцатому, жестокому веку». Поэт описывает исторические события 70-х годов, когда развивалось народовольчество и в одной семье появился молодой человек, похожий на демона. «Демон» постепенно обосновался в интеллигентной семье, а потом «скромно руку предложил» младшей дочери и «в даль увез ее с собой» — в Варшаву. Через два года дочь вернулась без мужа, но с сыном на руках. Поэтому вторая глава посвящена сыну «демона» - «бесчувственному сыну нашего века». В третье главе описывается, как закончил жизнь отец, как изменился этот яркий «демон». В поэме «Возмездие» Блок выступил прямым наследником пушкинского реализма: он описал конец русского дворянства, но расставался с этим без излишней скорби, понимая, что история вперед, а «мир всегда прекрасен»³⁵.
Блок писал о поэтах нового, страшного, потерянного времени Д. Цензоре, Г. Иванове³⁶: «Если одного бросила в мир малая революция, которая открыла какие-то источники песни и научила негромко петь без размышлений, то другой вступил в мир самой темной реакции, которая петь никого не научила». Явно выраженный историзм стихотворения помогает правильно истолковать и заключительные строки:
Те, кто достойней, боже, боже,
Да узрят царствие твое!
(Рожденные в года глухие).
Стихи цикла «Родина» - едва ли не самая светлая и задушевная лирика позднего Блока. Сомнения и тревога о России, звучащие в этих стихах образы сочетаются с разлитой в них горячей силой любви и веры. В цикле «Родина» образы путей, дорог выдвигаются как основные, едва ли не самые важные атрибуты России. «Мотив "пути", - справедливо пишет В. Орлов, - красной нитью проходит сквозь все стихи Блока о России». Произведения Блока действительно подтверждают эту мысль³⁷:
… До боли
Нам ясен долгий путь!
(На поле Куликовом);
И невозможное возможно,
Дорога долгая легка,
Когда блеснет в дали дорожной
Мгновенный взор из-под платка…
(Россия);
Праздник радостный, праздник великий,
Да звезда из-за туч не видна…
Ты стоишь под метелицей дикой,
Роковая, родная страна.
(Новая Америка);
Лирическое произведение А. Блока «Новая Америка» было написано поэтом во время первой мировой войны. В произведении тема России. Для поэта Родина предстает в новом образе. В начале лирического стихотворения поэт показывает свое отношение к Родине, для него она «роковая» и «родная» страна. Для героя история Родины полна драматическими событиями («стоит под метелицей дикой»). Блок говорит о смутном, тяжелом времени, в которое вынуждена жить его страна. Но вдруг герой радуется положительным изменениям Родины («Новым ты обернулась мне ликом, /И другая волнует мечта… »), верит в её развитие и приобретение новой силы, мощи и богатства («Черный уголь здесь – царь и жених»). В конце Блок приводит мысли на то, что индустриализация и технический прогресс принесут России новые возможности.
И опять влечет неудержимо
Вдаль из этих мест
Путь шоссейный, пробегая мимо,
Мимо инока, прудов и звезд…
(Ветер стих, и слава заревая);
О, весна без конца и без краю-
Без конца и без краю мечта!
Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
И приветствую звоном щита!
(О, весна без конца и без краю).
А. Блок пришел к теме России, русской истории своей собственной дорогой, на взгляд многих – окружной, но органической для его поэтического склада. В первых его подступах к этой теме ощущаются и огромное волнение, и сознание неизмеримости стоящей перед ним задачи, таящихся в ней неожиданностей. Так, поэт замечает:
Ты и во сне необычайна.
Твоей одежды не коснусь.
Дремлю – и за дремотой тайна,
И в тайне – ты почиешь, Русь.
(Русь).
Стихотворение «Русь» посвящено теме – Родины. В тексте лирический герой «предан дремотной неге», «приобщён к тайне», во внутренних сферах которой божественно-прекрасная, но жестокая и холодная царица, завладевшая сердцем простого странника, «почивает» Русь. Ритмическое чередование звуков [а] и [о] показывает музыкальность контекста стихотворения, также использование географических указаний («опоясана реками и дебрями окружена») придают стихотворению мотив замкнутости и обречённости. В первой части стихотворения перед нами изображение Руси, в которой обитают колдуны и ведьмы, дьявольская сила и черти, которые предстают перед нами в образах прутьев и вьюги. Во второй части произведения - реальный мир. Этот мир показан не явно, но ощущается читателем настроение лирического героя. Калькирование, наложение одной стихии на другую отражает необыкновенность стихотворения³⁸.
«Осенняя воля» (1905), «Холодный день» (1906) – стихотворения с резко обозначенной темой России. В них Блок достигает высокого творческого подъема. Герой стихотворений о «мещанском житье», идет «торными путями», полевым, «каменным путем», «зловонными дворами» города в «дали необъятные», в русские поля с селами и кабаками, к «проклятью и труду», к людям, «сгибающим спину» под «низким потолком», с верой, что сопровождающее его, пробуждающее совесть страдание охранит его от заблуждений – «вернет с пути окольного»³⁹.
В стихотворении «Осенняя воля», за которым последует и огромный по своему внутреннему совершенству цикл «Родина», глубоко и властно сказались те переживания и раздумья поэта, которые придали его лирике новые и необычайно важные черты.
Пейзаж родины в изображении Блока становится все строже, лишаясь той сказочной дымки, которой он был окутан в стихотворении «Русь» (1906):
…Где ведуны с ворожеями
Чаруют злаки на полях,
И ведьмы тешатся с чертями
В дорожных снеговых столбах.
В последнем стихотворении в одно тесное единство сплетаются Родина, бог, возлюбленная. Так, образ родины у Блока похож на реку, в которой отражаются и небо, и берега, чья вода темнеет в ненастье и яркими искрами горит в погожий день. В лирике Блока постоянно слышится его обращение к России. Не только в безвоздушном пространстве фантазии, но и в определенном, русском воздухе, на просторе русских полей помещает он свою лирику. Поэт не мыслит содержание и дух своего лиризма вне глубочайшей связи с категорией России. Особый отпечаток своей души он выводит из новейшей русской истории:
Мы – дети страшных лет России –
Забыть не в силах ничего.
(Рожденные в года глухие).
Блок стремится заполнить пустоту Россией, религией России. В ряде стихотворений поэт либо изображает «полевого Христа», нашу природу, живую мифологию наших полей и болот, мир наших «тварей весенних», либо говорит о России с каким-то болезненным стоном любви и тоски. Он называет ее своей женой, своей бедной женою; он нищую страну свою и круг ее «низких нищих деревень» принимает глубоко в сердце и безумно хочет разгадать ее загадку и ее рыдание:
О, нищая моя страна,
Что ты для сердца значишь?
О, бедная моя жена,
О чем ты горько плачешь?
(Осенний день).
«Осенний день» Блока – лирическое размышление поэта о судьбе России, о роли родины в его судьбе. Герой переживает о судьбе России, ее народа, которые находятся в бедственном («нищем»), состоянии; пытается уяснить роль страны в своей личной судьбе («Что ты для сердца значишь»); признается родине в любви («бедная моя жена»). Ведущими образами произведения являются образ «бедной жены», нищей деревни, символизирующей Русь, фольклорные образы ворона и кашляющей старухи (символы беды, нависшей над страной), образ костра и журавлиного клина (символ победы, светлого будущего страны). В стихотворении автор использует богатый арсенал художественных средств. В фонетическом плане это ассонанс (повторение гласного звука [о] во второй строфе создает ощущение размеренности, торжественности, некоторой мистичности) и аллитерация (повтор звонких [ж] и [з] помогает услышать звон в тишине, похожий на звон церковных колоколов). 
В синтаксическом плане в стихотворении много инверсий, которые придают произведению лирический, возвышенный оттенок («ворон глухо зовет товарищей своих», «Мы взором пристальным следим» и т.д.), также риторические вопросы и обращения, которые выделяют значимые для героя проблемы и обозначают его отношение к России. Многоточия в стихотворении указывают на раздумья героя, на его философский настрой. 
На лексическом уровне в стихотворении много эпитетов – «осенний день высок и тих», «ворон глухо», «низкий дым», «плач осенний», «низких нищих деревень», «горько плачешь», которые «рисуют» облик Руси – с одной стороны, темной, убогой, неприветливой, а с другой – возвышенной, мистической, непостигнутой. Метафоры служат для создания образа – «изливается душа», «овин расстелет», «вожак звенит и плачет». 
В композиционном плане условно стихотворение можно разделить на 4 части: 1 строфа – вступление, обрисовка сюжетной ситуации, 2 – Русь как «темная» страна, 3 – Русь как страна со светлым будущим, 4 – личностное размышление героя о себе и стране. 
Важную роль в произведении играет цветопись. В стихотворении преобладает темный цвет – «сельской церкви темной», «потемневший день», «низкий дым», однако он не всеобъемлющ – его прорезает свет костра («И светит в потемневший день / Костер в лугу далеком...»)⁴⁰. 
Блок учился смело менять форму стиха, утратившего недавнюю мерность и уравновешенность. Новая поэзия означала в его глазах стремление передать ритмы современной жизни в ритмах, мелодике самого стиха. Поэт ввел новые размеры, отвечающие принципам «чистого тонизма», повышающие выразительность лирического образа. Так в его стихах выражалась готовность самых сложных переживаний, о которых трудно рассказать ясно и внятно, передать языком намека, требующим от читателя особого рода восприимчивости и «настроенности». Если в юношеской лирике Блока преобладали привычные аллегории («туманный факел», «корабль надежд»), представляющие обширный ряд однородных явлений, то теперь поэт обращается к символу, призванному перевести восприятия из мира конкретно-чувственных явлений в иной – непостижимый, таинственный, смутно угадываемый. Он пытался расширить рамки лирического повествования до тех пределов, за которыми мистику открывается просвет в «иные миры», видимые внутренним оком. Таковы символисткие стихи, посвященные Прекрасной Даме⁴¹.
Поэт ожидает
… волны попутной
К лучезарной глубине.
(Внемля зову жизни смутной).
Волны – это уже не аллегория, выражающая в зримом образе некие отвлеченные понятия, а нечто совершенно иное: «волна», уносящая поэта к «лучезарной глубине», способствует «растворению» всего «вещного», плотского, земного в ином, бесплотном, «идеальном».
Когда поэт говорит:
…эти горные пути
Мешали слиться с неизвестным,
Твоей лазурью процвести. –
(Сегодня шла Ты одиноко).
То «горный путь» становится не столько деталью пейзажа, сколько обозначением житейского, что мешает ступить на обетованную землю. Каждый такой образ становится в лирике А. Блока особым «знаком» на пути к небесному, призванным напомнить читателю о «вечно женственном», о высшей красоте и справедливости.
Лирический рассказ Блока становится загадочным, в нем появляются пробелы, разрывы, смутные намеки, уяснение которых подобно решению задачи со многими неизвестными:
Днем за нашей стеной молчали, –
Кто-то злой измерял свою совесть.
И к вечеру мы услыхали,
Как раскрылась странная повесть.
(Днем за нашей стеной молчали).
Все в сюжете стихотворения смутно, загадочно, неопределенно. Видно, само стихотворение призвано вызвать не ясное и отчетливое представление о предмете повествования, а оставить нас во власти смутных и тревожных предчувствий, какой-то тайны. О таких событиях нельзя рассказать обычной, логически связной речью⁴²:
…И в шептаньи
Чья-то ласка, как во сне,
В чьем-то женственном дыханьи,
Видно, вечно радость мне!
(Кто-то шепчет и смеется).
«Милый образ», возникающий пред нами, обретает характер «нежного сна», такого неуловимого, что разгадать его, рассказать о нем, намекнуть можно только крайне неопределенными речениями: «кто-то», «чей-то», «в чьем-то»… Стихи воспринимаются как «таинственный шепот», и его значение в том, что он порождает чувство тайны, взывает к тайне, в пределах которой и стремится остаться поэт. А потому даже и не пытается уяснить ее для себя и для нас. Само слово Блока скорее намекает на предмет, чем точно обозначает его. Зачастую на язык такого намека и переводит поэт свои едва угадываемые переживания и впечатления:
Высоко с темнотой сливается стена,
Там – светлое окно и светлое молчанье.
Ни звука у дверей, и лестница темна,
И бродит по углам знакомое дрожанье.
(Высоко с темнотой сливается стена).
«Светлое молчанье», «знакомое дрожанье», которое «бродит по углам», - это и есть тот строй речи, которым поэт подчеркивает зыбкость предмета, словно бы растворяющегося в потоке переживаний и настроений. Совершается какая-то непостижимая тайна, «что-то» происходит в мире, «кто-то» идет навстречу самому поэту. А он словно бы остерегается вспугнуть это «что-то» своим прикосновением, более ясно назвать и обозначить наполняющую его тайну. Вот почему его речь становится разорванной, невнятной. Часто такой прием призван подчеркнуть непостижимость и призрачность человеческого бытия⁴³:
А хмурое небо низко –
Покрыло и самый храм.
Я знаю: Ты здесь. Ты близко.
Тебя здесь нет. Ты – там.
(Мне страшно с Тобой встречаться).
Стихи требуют от читателя способности к «сопереживанию», к «сотворчеству». Читатель должен научиться угадывать намеки и «знаки» Блока, заполнять сюжетные и ритмические пробелы и провалы, возникающие по ходу лирического, сбивчивого, внутренне противоречивого, словно бы теряющего сюжетную нить рассказа. Самый предмет лирического повествования в таких стихах далеко выходит за пределы умопостигаемых понятий. Значение слов как бы «раздвигается», расширяется, утрачивает определенные грани. Слово не столько указывает на предмет или действие, сколько смутно намекает на него. Здесь глагол не обозначает тот или иной процесс, а уводит нас в область таких внутренних состояний, где все обретает иносказательный и неопределенный смысл. Слово приобретает значение тайны, которую и выразить нельзя обычным языком. Так глагол «цвести» Блок использует самым неожиданным и причудливым образом, сочетая совершенно различные области и категории восприятия⁴⁴:
Мыслью сонной цветя, ты блаженствуешь много,
Ты глазурью сильна.
Она цвела за дальними горами,
Она течет в ряду иных светил.
Ты вспомни ту нежность, тот ласковый сон,
Которым я цвел и дышал.
(Стихи о Прекрасной Даме).
Глагол «цвести» и производные от него нарушают обычные связи и отношения с предметом, лишаются установившегося значения. Эпитет в стихах поэта также перестает быть привычным, «затверженным», банальным. Блок делает его вызывающе дерзким, броским. Наблюдая «шутовской маскарад», поэт говорит:
Там лицо укрывали
В разноцветную ложь.
(Свет в окошке шатался).
Эпитет «разноцветная» (ложь) словно взрывает обычное представление о предмете повествования; поэт неожиданным образом сталкивает прилагательное с обозначаемым им явлением, чтобы обнаружить родство различных областей восприятия, их некое тайное соответствие. Он переводит понятия духовного и морального порядка в другую плоскость – в сложную цветовую гамму. Ложь в стихах Блока оказывается не только «разноцветной» - у нее есть и иные цвета. Поэт обращается к своей возлюбленной с неожиданными признаниями, охваченный сложными, противоречивыми чувствами, в которых и ему самому становится трудно разобраться:
Как ты лжива и как ты бела!
Мне же по сердцу белая ложь…
(Днём вершу я дела суеты)⁴⁵.
Образ «Жена – Родина - Русь» предстает в творчестве А. Блока как бытийная категория народного мироощущения, ориентированная на национальное и социальное сознание, которая призвана делать положение человека в мире универсально устойчивым. В глазах поэта возлюбленная является воплощением лжи, самой ложью. Вместе с тем она «бела». Так почему поэту по сердцу «белая ложь»? Может быть, потому, что она отныне воплощена возлюбленной и неотъемлема от него?
Герой стихов Блока
Белой мечтой неподвижно прикован
К берегу поздних времен.
(Странных и новых ищу на страницах).
«Белый намек», «белая мечта», «белая страна» и «разноцветная ложь» - эти «цветные» символы не случайны в лирике Блока. Они являются признаком новой для него поэтики, в системе которой внутренне оправдано сочетание совершенно различных областей переживаний, восприятий. Явление духовного порядка оказывается возможным перевести на цветовую или звуковую гамму, что и определяет новый характер и особые свойства метафор, сравнений, описаний. Под влиянием «новой» поэзии Блок, дотоле верный принципам классической поэзии, резко меняет и «расшатывает» самую структуру своего стиха, словно бросающего вызов принципам силлабо-тонического стихосложения. В его поэзии появляются «паузник», и «вариация» «анакрузы» (то есть слогов, предшествующих ударному в первой стопе каждого стиха), и нарушение грамматического строя речи, появляются необычные разносложные рифмы⁴⁶:
Они знают, что мне неведомо,
Но поет теперь лишь одна…
Я за нею – горящим следом –
Всю ночь, всю ночь – у окна!
(Не поймут бесскорбные люди).
Такого рода рифмы стиха, ритмика которого подчинена не заранее определенному размеру, а интонации взволнованной и приподнятой разговорной речи, развиваются А. Блоком, становятся отличительным признаком его творчества.