Гершунский Б

"исторического опыта" и "исторического переживания" 
образуют основу внутренней связи субъекта истории и объективных (материальных и 
духовных) условий его деятельности
61
. 
В наше время среди социальных историков все больше растет осознание того, что 
историческая антропология, обращающаяся лишь к констатации, своеобразной "фотографии" 
ментальных характеристик общества, не может сама по себе обеспечить целостное 
рассмотрение исторической действительности, что для исторического объяснения и, тем 
более, для реализации 
прогностической функции 
исторической науки недостаточно выявить 
те представления и ценности, которыми люди руководствовались в своей деятельности. 
Нужно также выявить,
чем
определялось содержание и изменение этих представлений, 
ценностей и, в конечном счете, поведение людей, то есть
внести историчность в изучение 
самой ментальности,
определить те основания, образно говоря, те
"корни",
из которых та 
или иная ментальность 
"вырастает".
Этот вывод представляется исключительно важным не только с точки зрения теории и 
методологии изучения ментальности, но и с точки зрения самого подхода к такому изучению. 
Недостаточно, по-видимому, использовать лишь социологические методы изучения 
ментальных характеристик индивидов и человеческих сообществ. Социологические срезы - 
это и есть констатация, "фотография" уже сложившегося менталитета, но они не дают 
возможности определить закономерности (пусть и вероятностные) его становления. 
Можно, конечно, изучать природу того или иного дерева по его листьям и плодам, тем 
более, если распространить изучение на всю листву... Но насколько полным и доказательным 
будет такое изучение, связанное лишь с поверхностным (в буквальном и переносном смысле) 
ознакомлением с состоявшимся "продуктом" жизнедеятельности 
117
растения? Куда более доказательным является изучение