экономической теории, которая в некоторых ситуациях работает с
замечательной точностью и во многих — дает хорошее приближение.
Однако в некоторых случаях разница становится значительной: гуманы,
описываемые
теорией
перспектив,
руководствуются
мгновенными
эмоциональными всплесками, а не долгосрочными перспективами и
глобальной полезностью.
Я подчеркивал «слепоту, вызванную теорией» при обсуждении
недостатков модели Бернулли, остававшейся неоспоримой более двухсот
лет.
Разумеется, слепота, вызванная теорией, не ограничивается теорией
ожидаемой полезности. Теория перспектив и сама содержит противоречия,
однако слепота, вызванная теорией, помогла принятию этой теории как
главной альтернативы теории полезности.
Взять, к примеру, допущение теории перспектив о том, что точка
отсчета — обычно это статус-кво — имеет нулевое значение. Это
допущение кажется разумным, но ведет к некоторым абсурдным выводам.
Давайте внимательно рассмотрим следующие перспективы. Как они вам
понравятся?
А. Один шанс на миллион выиграть 1 миллион долларов.
Б. Вероятность 90 % выиграть 12 долларов и вероятность 10 % не
выиграть ничего.
В. Вероятность 90 % выиграть 1 миллион долларов и вероятность 10 %
не выиграть ничего.
Вариант «не выиграть ничего» присутствует во
всех трех играх, и
теория перспектив присваивает одинаковую ценность этому исходу во всех
трех случаях. Не выиграть ничего — точка отсчета, и ее значение — нуль.
Соответствуют ли эти заявления вашим ощущениям? Конечно, нет. В
первых двух случаях не выиграть ничего — ерунда, и нулевое значение
имеет смысл. И, наоборот, не выиграть в третьем случае — значит
испытать сильное разочарование. Как прибавка к зарплате, обещанная
кулуарно, высокая вероятность выигрыша крупной суммы устанавливает
новую точку отсчета. В сравнении с вашими ожиданиями нулевой
выигрыш воспринимается как крупная потеря. Теория перспектив не может
объяснить этот факт, потому что не допускает изменения ценности исхода
(в данном случае нулевого выигрыша) при его низкой вероятности или в
случае высокой ценности альтернативного исхода.
Проще говоря, теория
перспектив
не
может
справиться
с
разочарованием.
Однако
и
разочарование, и предчувствие
разочарования реальны, и невозможность
объяснить их — такой же явный недостаток, как и контрпримеры,
которыми я пользовался, критикуя теорию Бернулли.
Ни теория перспектив, ни теория полезности не могут также
справиться с сожалением. Обе теории содержат допущение, что доступные
варианты при выборе оцениваются отдельно и независимо и что
выбирается вариант, имеющий высшую ценность. Это допущение
ошибочно, как показывают следующие примеры:
Задача 6
Выберите между 90 %-ным шансом
выиграть миллион долларов и
гарантированным получением 50 долларов.
Задача 7
Выберите между 90 %-ным шансом выиграть миллион долларов и
гарантированным получением 150 000 долларов.
Сравните ожидаемую горечь в случае выбора игры — и проигрыша —
в двух вариантах. Проиграть неприятно в обоих случаях, но к
потенциальной горечи в Задаче 7 примешивается понимание того, что, если
выбрать игру и проиграть, вы пожалеете о своей «жадности», из-за которой
упустили 150 тысяч долларов. При сожалении восприятие исхода зависит
от варианта, который вы могли выбрать, но не выбрали.
Некоторые экономисты и психологи предлагают модели принятия
решений,
основанные
на
чувствах
сожаления
и
разочарования.
Справедливости ради нужно сказать, что эти модели менее влиятельны,
чем теория перспектив, и причина этого весьма поучительна. Чувства
сожаления и разочарования реальны, и люди, принимая решения,
безусловно, предвосхищают их. Проблема в том, что теории сожаления
редко позволяют делать прогнозы, которые подняли бы их над теорией
перспектив, обладающей преимуществом простоты. Сложность теории
перспектив легче принять в сравнении с теорией ожидаемой полезности,
поскольку она предсказывает факты,
которые теория ожидаемой
полезности объяснить не может.
Для успеха теории недостаточно более богатых и реалистичных
допущений. Теории служат инструментарием для ученых, которые не
желают взваливать на себя лишний груз: новые инструменты должны
приносить большую пользу. Научные работники приняли теорию
перспектив не потому, что она «верна», а потому, что понятия, добавленные
ею к теории полезности (особенно точка отсчета и неприятие потерь),
стоили затраченных усилий; они помогли делать новые предсказания,
которые сбывались. Нам повезло.
Do'stlaringiz bilan baham: 
