Думай медленно решай быстро

Разговоры о репрезентативности 
«Газон ухожен, секретарь в приемной выглядит профессионалом,
мебель красива, но из этого не следует, что компанией хорошо управляют.
Надеюсь, совет директоров не пойдет на поводу у репрезентативности».
«Эта новая компания выглядит многообещающе, но априорная
вероятность успеха в этой отрасли очень низкая. Откуда мы знаем, что в
данном случае все будет по-другому?»
«Они постоянно делают одну и ту же ошибку: предсказывают
маловероятные события на основании недостаточных данных. При
недостатке информации всегда лучше придерживаться априорных
вероятностей».

---

«Я 
понимаю, 
что 
этот 
изобличительный 
отчет, 
возможно,
основывается на веских доказательствах, но уверены ли мы в этом? При его
рассмотрении следует учитывать сомнительность данных».

---

15 
Линда: лучше меньше 
В нашем самом известном эксперименте, вызвавшем больше всего
споров, речь шла о вымышленной женщине по имени Линда. Мы с Амосом
придумали ее, чтобы убедительно показать роль эвристики в суждениях и
несовместимость эвристических методов с логикой. Линду мы описывали
так:
Линде 31 год, она не замужем, откровенная и очень умная. В
университете изучала философию. Будучи студенткой, она уделяла много
внимания вопросам дискриминации и социальной справедливости, а также
участвовала в демонстрациях против использования ядерного оружия.
В 1980-е годы, услышав это описание, все смеялись, потому что
немедленно понимали, что Линда училась в Калифорнийском университете
в Беркли, который в то время славился своими радикальными, политически
активными студентами. В одном из экспериментов мы предоставили
испытуемым список из восьми сценариев развития событий, возможных
для Линды. Как и в задаче про Тома В., некоторые располагали их по
репрезентативности, другие — по вероятности. Задача про Линду
напоминает задачу про Тома В., но с некоторыми важными изменениями.
Линда — учительница начальной школы.
Линда работает в книжном магазине и занимается йогой.
Линда — активистка феминистского движения.
Линда — социальный работник в психиатрии.
Линда — член Лиги женщин-избирательниц.
Линда — кассир в банке.
Линда — страховой агент.
Линда — кассир в банке и активистка феминистского движения.
По многим признакам видно, что это старое задание. Лига женщин-
избирательниц уже не играет такой роли, ка к раньше, а мысль о
феминистском «движении» кажется странной из-за изменений в статусе
женщин, произошедших за последние тридцать лет. И все-таки даже в
эпоху «Фейсбука» легко угадать почти единодушное мнение: Линда
хорошо подходит на роль активной феминистки, неплохо — на роль
сотрудницы книжного магазина, занимающейся йогой, и вряд ли подходит
на роль страхового агента или банковского кассира.

---

Теперь обратите внимание на важный момент: похожа ли она больше
на кассира или на кассира — активистку феминистического движения? Все
сходятся во мнении, что Линда больше подходит под образ «кассира-
феминистки», чем под стереотипное представление о кассирах. Обычные
кассиры — не феминистки, добавление этой подробности делает историю
более когерентной.
Важное изменение содержится в оценках вероятности, поскольку
между этими двумя сценариями существует логическое отношение.
Представьте себе диаграмму Венна. Множество кассиров-феминисток
полностью включено во множество кассиров, поскольку каждая кассир-
феминистка — кассир. Следовательно, вероятность того, что Линда —
кассир-феминистка, обязана быть меньше вероятности того, что она —
кассир. Чем больше подробностей возможного события вы упоминаете, тем
меньше его вероятность. Таким образом, задание порождает конфликт
между предчувствием репрезентативности и логикой вероятности.
Первый эксперимент был межкатегориальный (between-subject).
Каждый участник знакомился с семью вариантами, среди которых был
только один важный пункт («кассир» или «кассир-феминистка»).
Некоторые располагали ответы по сходству, другие — по вероятности. Как
и в случае с Томом В., «кассир-феминистка» в обоих случаях оказалась в
среднем выше расположенной, чем просто «кассир».
Затем мы провели внутрикатегориальный (within-subject) эксперимент,
представив испытуемым вышеприведенный список вопросов, где «кассир»
располагался на шестом месте, а «кассир-феминистка» — на последнем.
Мы были убеждены, что участники заметят отношение между двумя
вариантами и поступят в соответствии с логикой, а потому не собирались
проводить отдельный эксперимент. В лаборатории проходило еще одно
исследование, и моя ассистентка попросила участников предыдущего
эксперимента перед уходом заполнить анкету про Линду.
В лотке на столе собрался десяток опросников. Я мельком проглядел
их и обнаружил, что все участники сочли «кассира-феминистку» более
вероятной, чем просто «кассира». Я тогда так удивился, что до сих пор
помню и серый металлический стол, и где кто стоял в тот миг, когда я
сделал свое открытие. Я позвонил Амосу и в большом волнении рассказал
ему, что в столкновении логики с репрезентативностью победила
репрезентативность!
Выражаясь языком этой книги, наблюдается ошибка Системы 2: у
испытуемых была возможность заметить, что уместно применить правила
логики, поскольку в список были включены оба варианта. Они этой

---

возможностью 
не 
воспользовались. 
Расширив 
эксперимент, 
мы
обнаружили, что логику вероятности нарушили 89 % студентов из нашей
выборки. Мы твердо считали, что респонденты, знающие статистику,
справятся лучше, и потому задали те же вопросы аспирантам программы
изучения принятия решений Стэнфордской высшей школы бизнеса,
прослушавшим курсы по теории вероятностей, статистике и теории
принятия решений. Мы снова удивились: 85 % этих респондентов также
решили, что «кассир-феминистка» вероятнее, чем просто «кассир».
Потом мы предпринимали все более отчаянные попытки избавиться от
ошибки, представляя Линду большим группам людей и задавая им простой
вопрос:
Какой из вариантов вероятнее?
Линда — кассир.
Линда — кассир в банке и активистка феминистского движения.
Эта урезанная версия задания сделала Линду знаменитостью в
определенных кругах и вызвала годы полемики. Примерно от 85 до 90 %
студентов крупных университетов — вопреки логике — выбрали второй
вариант. Что примечательно, они не слишком стыдились своей ошибки.
Когда я с некоторым негодованием спросил у большой аудитории: «Вы
понимаете, что нарушили элементарное логическое правило?!», кто-то из
задних рядов прокричал мне в ответ: «И что?», а студентка старших курсов,
допустившая ту же оплошность, объяснила ее так: «Я думала, вы просто
интересуетесь моим мнением».
Выражения «ошибка умозаключения» или «ложный аргумент» обычно
используют, когда люди не применяют необходимое и уместное логическое
правило. Мы с Амосом ввели понятие ошибка конъюнкции, которую
совершают, когда при непосредственном сравнении считают, что
совпадение двух событий (в данном случае того, что Линда — кассир и
феминистка) возможно с большей вероятностью, чем одно из них.
Как и иллюзия Мюллера-Лайера, ошибка конъюнкции кажется
привлекательной, даже если вы ее распознаете. Натуралист Стивен Джей
Гулд, зная правильный ответ, так описал свою борьбу с задачей про Линду:
«В голове продолжал прыгать крошечный гомункулус, крича: „Она не
может быть просто кассиром, почитай ее описание!“» «Крошечный
гомункулус» Гулда — это, конечно же, настойчивая Система 1 (в то время
терминологии двух систем еще не существовало).
Лишь в одном из наших экспериментов большинство испытуемых
дали правильный ответ на сокращенную версию задачи про Линду: 64 % из
группы студентов старших курсов на факультете социальных наук в Беркли

---

правильно посчитали, что исход «кассир-феминистка» менее вероятен, чем
просто «кассир». В версии с восемью вариантами ответа, приведенной в
начале главы, только 15 % аналогичной группы студентов старших курсов
сделали такой выбор. Разница поучительна. В более длинной версии два
самых важных варианта разделены пунктом «страховой агент», и читатели
оценивали их раздельно, не сравнивая. Более короткая версия, напротив,
требовала прямого сравнения, которое мобилизовало Систему 2 и
позволило большинству студентов, знающих статистику, избежать ошибки.
К сожалению, мы не исследовали обоснование неверного выбора довольно
значительного меньшинства (36 %) в этой группе.
Предложенные респондентами оценки вероятности и в задании про
Тома В., и в списке вопросов про Линду в точности соответствовали
оценкам 
по 
репрезентативности 
(сходству 
со 
стереотипами).
Репрезентативность — это часть группы тесно связанных базовых оценок,
которые с большой вероятностью генерируются совместно. Самые
репрезентативные результаты в соединении с описанием личности дают
самые когерентные истории — необязательно самые вероятные, зато
правдоподобные, 
а 
опрометчивые 
люди 
легко 
путают 
понятия
когерентности, правдоподобия и вероятности.
Некритическая замена вероятности правдоподобием пагубно влияет на
оценки 
при 
использовании 
сценариев 
в 
качестве 
инструментов
прогнозирования. Следующие два сценария представили разным группам с
просьбой оценить их вероятность:
В будущем году в Северной Америке случится наводнение, в котором
погибнет более 1000 человек.
В будущем году в Калифорнии произойдет землетрясение, которое
вызовет наводнение, и погибнет более 1000 человек.
Сценарий о землетрясении в Калифорнии более правдоподобен, чем
сценарий о наводнении в Северной Америке, хотя его вероятность,
безусловно, ниже. Как и ожидалось, вопреки логике, сценарий с большим
количеством подробностей посчитали более вероятным. Это — ловушка
для прогнозистов и их клиентов: сценарии с дополнительными
подробностями 
более 
убедительны, 
но 
сбываются 
с 
меньшей
вероятностью.
Чтобы оценить роль правдоподобия, обдумайте следующие вопросы:
Что вероятнее?
У Марка есть волосы.
У Марка светлые волосы.
и

---

Что вероятнее?
Джейн — учительница.
Джейн — учительница и ходит на работу пешком.
У обоих вопросов та же логическая структура, что и у задачи про
Линду, но ошибок в ответах на них не бывает, поскольку более подробный
вариант не кажется более правдоподобным, более когерентным или лучшей
историей. Оценка правдоподобия и когерентности не предлагает ответа на
вопрос о вероятности. В отсутствие конфликта с интуицией логика
торжествует.