Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)

 
Сладкий яд ожидания
 
Евгения перечитала “Пустыню” несчетное число раз; она даже выучила итальянский,
чтобы прочитать ее в оригинале (и, кажется, для этого же вышла замуж за итальянца). Но
ей никогда не хватало духу перечитать трагический финал.
Я говорил, что Черный лебедь – это аномалия, важное событие, которое случается,
когда его не ждут. Но представьте себе обратную ситуацию – невероятное событие, о котором
грезишь. Дрого одержим и ослеплен возможностью исключительного события; в этой ред-
чайшей случайности – смысл его существования. В тринадцать лет, когда Евгения открыла
для себя “Пустыню”, могла ли она подумать, что сама будет всю жизнь разыгрывать роль
Джованни Дрого на пороге надежды – ожидая великого дня, жертвуя ради него всем, пере-
скакивая промежуточные ступени, отказываясь от поощрительных призов…
Евгения пила сладкий яд ожидания; для нее такая жизнь стоила того, чтобы ее прожить,
прожить в возвышающей душу простоте единственной цели. Вот уж воистину – “будьте
осторожны в своих желаниях”: возможно, она была счастливее до, чем после Черного лебедя
своего успеха.
Одна из особенностей Черного лебедя – диспропорция в последствиях, как отрицатель-
ных, так и положительных. Для Дрого таким последствием стали тридцать пять лет ожида-
ния нескольких маячащих в тумане часов славы – которые он в итоге пропустил.
 
Зачем нужна крепость Бастилии
 
Заметьте, у Дрого не было свояка. Ему даже посчастливилось иметь соратников. У врат
пустыни с ним были люди, которые подобно ему напряженно всматривались в даль. Дрого
повезло: он мог общаться с людьми, близкими ему по духу, и избегать общения за пределами
своего круга. Мы стадные твари, и нас в первую очередь волнует одобрение ближайшего
окружения; при этом нам безразлично, если где-нибудь на стороне нас считают полными
придурками. Незнакомые нам “гомо сапиенсы” слишком далеки и абстрактны, и нам нет
до них дела, потому что с ними мы не ездим в лифте и не встречаемся взглядами. Наша
ограниченность иногда нам даже помогает.
Я не открою Америку, если скажу, что друзья и близкие нужны нам “по жизни”, но мы
не подозреваем, как сильно мы нуждаемся в них, и особенно в их поддержке и уважении.
Истории известны лишь единичные случаи, когда человек достигал определенных высот
без такой опоры, однако выбор окружения – наша прерогатива. В истории человеческой
мысли то и дело возникали школы; их создавали люди, чьи необычные идеи были непопу-
лярны за пределами этих школ. Так появились стоики, академические скептики, киники,
скептики-пирронианцы, эссенцы, сюрреалисты, дадаисты, анархисты, хиппи, фундамента-
листы… Школа позволяет человеку с необычными идеями, которые опережают свое время,
найти единомышленников и создать свой изолированный микрокосм. Если такая школа еди-
номышленников подвергнется гонениям – что случается нередко, – это все же гораздо лучше,
чем когда гонениям подвергают тебя одного.
Что я имею в виду? Если по роду деятельности вы – охотник за Черным лебедем, то
лучше иметь соратников, чем быть одиночкой.

---

Н. Талеб. «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)»
75