Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)

 
Я видел еще один красный “мини”!
 
Вот прекрасная иллюстрация абсурдности подтверждений. Если вы верите, что появ-
ление дополнительного белого лебедя подтверждает, что черных лебедей нет, вы – с чисто
логической точки зрения – должны также согласиться с тем, что появление красного “мини-
купера” подтверждает, что черных лебедей не существует.
Почему? Подумайте о том, что утверждение “все лебеди белые” подразумевает, что
все небелые объекты – не лебеди. То, что подтверждает второе утверждение, должно под-
тверждать первое. Следовательно, обнаружение небелого объекта, не являющегося лебедем,
должно служить таким подтверждением. Этот аргумент, известный как парадокс Гемпеля,
был заново придуман моим другом, (мыслящим) математиком Брюно Дюпиром во время
одной из наших интенсивно медитативных прогулок по Лондону – одной из тех увлеченных
прогулок-дискуссий, когда не замечаешь дождя. Он указал пальцем на красный “мини” и
воскликнул: “Смотри, Нассим, смотри! Черного лебедя нет!”
 
Не все на свете
 
Мы не настолько наивны, чтобы считать человека бессмертным только потому, что
не видели, как он умирает, или невиновным потому, что не застукали его за совершением
убийства. Проблема наивных обобщений преследует нас не повсюду. Но эти светлые зоны
21
Проблема подтверждения проникает во все закоулки современной жизни, поскольку у истока многих конфликтов
та же ментальная установка: когда арабы и израильтяне смотрят новости, они видят разные истории в одной и той же
последовательности событий. Аналогично демократы и республиканцы в США смотрят с разных сторон на одни и те же
данные и никогда не сходятся во мнении. Раз уж в вашем сознании поселилось определенное мировоззрение, вы будете
рассматривать только те случаи, которые подтверждают вашу правоту. Как это ни парадоксально, чем больше у вас будет
информации, тем более обоснованными вам будут представляться собственные взгляды.

---

Н. Талеб. «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)»
52
индуктивного скептицизма обычно охватывают события, с которыми мы встречались в быту
и в отношении которых мы научились избегать тупых обобщений.
Например, когда детям показывают какого-нибудь представителя группы и предлагают
угадать свойства других, невидимых представителей, они способны выбрать, какие свойства
обобщать. Покажите ребенку фотографию толстяка, скажите, что он принадлежит к такому-
то племени, и попросите описать его соплеменников; ребенок (скорее всего) не решит, что
все племя страдает излишней тучностью. Но на цвет кожи реакция будет другая. Если вы
покажете ребенку людей с темной кожей и попросите описать их соплеменников, то услы-
шите в ответ, что они тоже темнокожие.
По всей видимости, мы оснащены специфическими и сложными индуктивными
инстинктами, которые ведут нас за собой. Исследования в области детской психологии
опровергли мнение великого Дэвида Юма и всей британской эмпирической школы, что мы
учимся обобщениям только на основании опыта и эмпирических наблюдений и что, следо-
вательно, вера – дитя привычки. Мы рождаемся, как оказалось, с умственными механиз-
мами, заставляющими нас выборочно обобщать опыт, то есть полагаться на индуктивное
знание в одних областях, но оставаться скептиками в других. Делая так, мы опираемся не на
опыт какой-нибудь тысячи дней, а на познания, накопленные нашими предками в процессе
эволюции и внедрившиеся в нашу биологию.