Н. Талеб. «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)»
28
(пребывая в уверенности, что чешет как по писаному). Он предложил опубликовать книгу
Евгении и принял ее условие – не менять в ней ни слова. В обмен на ее неуступчивость изда-
тель предложил ей мизерную часть обычных авторских отчислений – он мало что при этом
терял. Она согласилась, так как у нее не было выбора.
Евгении понадобилось пять лет, чтобы превратиться из “одержимой манией величия эго-
центристки, упрямой и сложной в общении” в “упорную, целеустремленную, трудолюбивую и
воинственно независимую женщину”. Ибо ее книга постепенно приобрела известность, став
одной из самых больших и удивительных удач в истории литературы; она разошлась много-
миллионными тиражами и завоевала “признание критики”. Безвестное издательство с тех пор
выросло в крупную корпорацию, где вас приветствует при входе (вежливая) девушка-секре-
тарша. Книжку перевели на сорок языков (даже на французский). Фотографию Евгении можно
увидеть повсюду. Она объявлена родоначальницей “школы целостности”. У издателей появи-
лась новая теория: “дальнобойщики, которые читают книги, не читают книг, написанных для
дальнобойщиков”; и они едины во мнении, что “читатели презирают писателей, которые ста-
раются им угодить”. Научная работа, теперь это ясно всем, может скрывать за формулами и
терминами банальность и пустоту, но “целостная проза”, представляя идею в необработанном
виде, позволяет читателю сразу ее оценить.
Евгения перестала выходить замуж за философов (они слишком много спорят) и пря-
чется от журналистов. В аудиториях литературоведы обсуждают тенденции, указывавшие на
неизбежность зарождения нового стиля. Деление литературы на художественную и докумен-
тальную признают устаревшим и уже не отвечающим запросам современного общества. Было
же очевидно, что требовалось устранить разрыв между искусством и наукой. Когда это про-
изошло, сомнения в таланте писательницы отпали.
Многие редакторы, которых потом встречала Евгения, пеняли ей, что она обратилась
не к ним, искренне веря, что они немедленно разглядели бы достоинства ее сочинений. Спу-
стя несколько лет один видный литературовед напишет в эссе “От Кундеры к Красновой”,
что истоки ее творчества просматриваются у Кундеры, который смешивал эссе с метакоммен-
тарием (Евгения никогда не читала Кундеру, но видела экранизацию одной из его книг – в
фильме комментариев не было). Другой крупный ученый разберет каждую ее страницу, везде
находя следы влияния Грегори Бейтсона, вкраплявшего автобиографические сценки в свои
научные работы (Евгения никогда не слышала про Бейтсона).
Книга Евгении – это Черный лебедь.
Do'stlaringiz bilan baham: