Центральное Духовное управление мусульман России

2.8 Правление Махмуда II

Не уступая Селиму в энергии и в понимании необходимости реформ, Махмуд был гораздо более турком, чем Селим: злой, мстительный, он в большей степени руководился личными страстями, которые умерялись политической дальновидностью, чем действительным стремлением ко благу страны. Почва для нововведений была уже несколько подготовлена, способность не задумываться над средствами тоже благоприятствовала Махмуду, и потому его деятельность оставила всё же более следов, чем деятельность Селима. Своим великим визирем он назначил Байрактара, распорядившегося избиением участников заговора против Селима и других политических противников. Жизнь самого Мустафы была на время пощажена.

Как первую реформу, Байрактар наметил реорганизацию корпуса янычар, но он имел неосторожность отправить часть своего войска на театр военных действий; у него оставалось только 7000 солдат.6000 янычар сделали на них неожиданное нападение и двинулись на дворец с целью освободить Мустафу IV. Байрактар, с небольшим отрядом запершийся во дворце, выбросил им труп Мустафы, а затем взорвал часть дворца на воздух и похоронил себя в развалинах. Через несколько часов подоспело верное правительству трехтысячное войско с Рамиз-пашой во главе, разбило янычар и истребило значительную их часть.
Махмуд решил отложить реформу до окончания войны с Россией, завершившейся в 1812 г. Бухарестским миром. Венский конгресс внёс некоторые изменения в положение Османской империи или, правильнее, определил точнее и утвердил в теории и на географических картах то, что уже имело место в действительности. Далмация и Иллирия были утверждены за Австрией, Бессарабия за Россией; семь Ионических островов получили самоуправление под английским протекторатом; английские суда получили право свободного прохода через Дарданеллы.
Даже на оставшейся у империи территории правительство не чувствовало уверенности. В Сербии в 1817 г. началось восстание, окончившееся лишь после признания Сербии по Адрианопольскому миру 1829 г. отдельным вассальным государством, с собственным князем во главе. В 1820 г. началось восстание Али-паши янинского. Вследствие измены его собственных сыновей он был разбит, взят в плен и казнён; но значительная часть его армии образовала кадры греческих инсургентов. В 1821 г. восстание, переросшее в войну за независимость, началось в Греции. После вмешательства России, Франции и Англии и несчастной для Османской империи Наваринской (морской) битвы (1827), в которой погиб турецкий и египетский флот, османцы потеряли Грецию.
Проекты реорганизации армии.
Вполне закономерно, что зарождение интереса в империи к достижениям Запада не прошло не замеченным за ее пределами. Возникновение "спроса" немедленно породило "предложение". Характерным именно для данного времени является тот факт, что некогда презренные "гяуры" теперь осмеливались делать Великой Порте (некогда - "великой", а ныне правительству огромной, но уже ослабленной империи) предложения относительно модернизации, "осовременивания" различных ее институтов. Большинство предложений касалось армии и военного дела. В поддержании или даже усилении османского могущества, еще недавно угрожавшего Европе, были заинтересованы враги ее врагов: Франция и Венгрия - враги Австрии, Швеция и Польша - заинтересованные в ослаблении России. Необходимость нововведений и реформ в империи вообще была очевидной. Для нас более важно другое: в состоянии ли были правящие деятели империи понять нужды своей страны, осознать необходимость качественных изменений в армии и была ли у них в то время возможность претворить такого рода замыслы в жизнь?
Какие же конкретно проекты предлагались Порте?
В ноябре 1710 г. Станислав Понятовский представил великому везиру Балтаджи Мехмед-паше проект, исходивший из окружения бежавшего после Полтавской битвы в Османскую империю Карла XII. В нем содержалось многообещающее указание на то, "как в короткое время сделать турецкие войска регулярными и непобедимыми" По сообщению австрийского посланника Тальмана, передаче этого документа в руки турок способствовал французский посол Дезальер. Мне неизвестно, на сколько детально и кем именно был разработан этот проект; о реакции на него Порты у меня тоже нет сведений. Однако с уверенностью можно сказать, что Балтаджи никогда не был сторонником каких-либо нововведений. Во всяком случае, опасения Тальмана, что под шведским руководством турецкие войска переймут европейские правила ведения войны и вновь станут "страшной опасностью для христианства" не оправдались Маловероятно, чтобы к отказу турок от осуществления проекта не приложила руку австрийская дипломатия.
Реорганизовать османскую армию предлагал Порте и Ференц II Ракоци - руководитель антигабсбургской освободительной войны венгерского народа в 1703 - 1711 гг. После поражения восстания Ракоци начал переговоры с османским правительством и получил от великого везира Дамада Али-паши приглашение приехать в страну. Османская империя находилась в войне с Австрией, и Али-паша возлагал на Ракоци надежды как на полководца с большим опытом. Условием его въезда великий везир поставил создание армии для борьбы с Австрией. Армия Ракоци должна была в основном состоять из венгерских крестьян, но Али-паша хотел, чтобы Ракоци взял на себя также командование корпусом, состоящим из турок.
Ракоци прибыл в Турцию 4 октября 1717 г., но получил аудиенцию у султана только 4 января 1718 г. Ахмед III заверил Ракоци, что Порта будет ему помогать. Очень скоро оказалось, однако, что венгерский князь находится на положении почетного узника в результате того, что пригласивший Ракоци Дамад Али-паша погиб, а война с Австрией закончилась. Советы Ракоци оставили без внимания.
Так, в 1721 г., когда возникла опасность новой войны с Венецией, Ракоци написал письмо Ибрагим-паше, в котором отговаривал его начинать войну без союзников. В дальнейшем венгерский полководец не раз пытался убедить Ибрагим-пашу позволить ему собрать на территории империи армию для борьбы против австрийцев, но осторожный садразам не соглашался: он придавал большое значение сохранению мирных отношений с Австрией. С началом войны Османской империи с Ираном Ракоци вновь сделал попытку сформировать корпус регулярной армии. В марте 1726 г.И. Неплюев доносил в Петербург, что Ракоци ("князь Рагоцкий") через посредников предложил Порте, чтобы ему позволили набрать корпус войск из венгров, запорожцев и албанцев, а он обещает этот корпус "учредить регулярно", т.е. сделать его современным, хорошо обученным войском. Ракоци хотел, чтобы Порта отправила его с этим корпусом в Иран, где он "показать заслуги знатные может, а когда Порта увидит из того регулярного войска себе пользу, то ежели впредь произойдет с Европейским Государем ссора, то оные войска всегда способны будут". Сообщая, что Ракоци получил отказ, И. Неплюев очень точно определил причину такого отношения к проекту: "... князя Рагоцкого предложения о регулярном войске в действо не произошли, яко то по состоянию здешняго народа да без крайней нужды учинитца не может"
Предложения Понятовского - Карла XII и Ракоци важны как показатель того, что в Европе отчетливо представляли состояние Османской империи; в остальном же они - лишь эпизоды в истории дипломатии. Более заметный след в предыстории реформ оставило предложение французского офицера по имени Рошфор создать в османской армии инженерный корпус. На нем следует остановиться подробнее.
После окончательной отмены в 1658 г. Нантского эдикта многие из французских протестантов (гугенотов) вынуждены были покинуть католическую Францию и искать убежища в других странах. Предприимчивые гугеноты обращали свои взоры и к богатой природными ресурсами и людьми Османской империи. Пехотный инженер-капитан Рошфор был представителем одной из протестантских общин, сделавшей попытку обосноваться в империи. Прибыв в конце 1717 г. в Стамбул, этот хорошо знающий военное дело инженер обратился к Ибрагим-паше, который занимал тогда пост каймакама, с рядом проектов. Рошфор старался убедить Порту, что гугеноты при отправлении своего культа не задевают религиозных чувств мусульман, так как "не верят в святых и в святую деву и не выставляют их изображений в своих храмах", а поэтому, дескать, могут стать хорошими подданными султана. Если протестантам разрешат обосноваться в империи, они смогут многое сделать для развития в ней ремесел, наук, а также мануфактур, на которых можно уже в ближайшем будущем изготовлять шерстяные и шелковые ткани и множество других товаров, что даст государству огромную выгоду. В качестве мест возможного поселения Рошфор предлагал Молдавию или Валахию, где протестанты не затрагивали бы интересы мусульман. Он представил даже проект капитуляций для обеспечения безопасности планируемых колоний и гарантии интересов султана.
Австрийский агент Шенье писал в своем донесении, что все это произвело "большое впечатление" на некоторых влиятельных лиц Порты. Предложения Рошфора, сообщал он, имели много общего с тем, что говорилось на одном из полных собраний дивана. Особенно они были созвучны идеям Дамада Али-паши
Однако предложение создать протестантские колонии практически не получило какого-либо развития. То же произошло и с другим проектом Рошфора - создания корпуса военных инженеров при османской армии. Согласно Шенье, корпус предполагалось создать из гугенотов, которые, служа офицерами в корпусе, одновременно, преподавали бы в созданной при нем школе для молодых турок. В этой школе намеревались обучать фортификационному искусству и другим военным наукам. Через несколько лет, обещал составитель проекта, в каждой орте (роте) янычар и других родов войск будет достаточное число умелых инженеров
В дополнение к этим сведениям австрийский историк ренедикт сообщает, что права и обязанности офицера и задачи корпуса Рошфор разработал в 58 статьях. Согласно им, из мусульманских и христианских подданных создаются две роты, каждой из которых были бы приданы шесть минеров, сапер и кузнец. Зимой для турецких членов корпуса организуется пятинедельная школа с преподаванием геометрии, механики и фортификации. Первая половина лета предназначается для картографической съемки крепостей и их окрестностей, вторая - для разработки строительных планов новых сооружений. Весной проводятся маневры: отработка штурма крепостей, устройство батарей и окопов, установка мин; предусматриваются и стрельбы для испытания сортов пороха. Каждый офицер обязан ежегодно представлять один проект гражданского или военного сооружения уполномоченному Порты при корпусе, который отмечал бы лучшие работы; это давало бы возможность правительству быть в курсе деятельности всех инженеров и позволяло поощрять наиболее активных. Офицеры освобождаются от всех налогов и сборов. Договор с ними заключается на 9 лет, затем они могут оставить службу. При корпусе предусматривается должность капеллана
Проект Рошфора не был принят османским правительством. Турецкий историк А. Аднан-Адывар обвиняет в этом Ибрагим-пашу, "склонного к миру и спокойствию и предпочитавшему жить всегда окруженному поэтами и учеными", который, похоже, положил этот проект под сукно. То, что Ибрагим-аша не был сторонником военной партии, не подлежит сомнению; однако нет и оснований утверждать, что он был совершенно чужд нововведениям в армии. Предместье Стамбула Кяытхане при нем не только превратилось в место строительства Дворцов, место отдыха и развлечений, но и служило полигоном для испытания образцов новых видов вооружения. В январе 1723 г.И. Неплюев сообщал в Петербург, что в Стамбул приехал некий испанец-артиллерист, который поступил на османскую службу; под руководством этого артиллериста на Кяытхане проводились пробные стрельбы. Отметив, что в Турции вообще мало специалистов в области вооружений, И. Не-плюев писал, что под руководством этого испанца начали изготовлять орудия, снаряды и ручные гранаты и проводить их испытания. Маловероятно, что подобная работа проходила без ведома великого везира. Напомним, что Ибрагим-паша предпринял безуспешную попытку ограничить янычарскую вольницу. Обычно не отмечают, что Рошфор приехал в 1717 г., когда Ибрагим еще не был великим везиром. Весьма сложно в то время было выполнить условие Рошфора о поступлении в османскую армию протестантских офицеров-инструкторов с сохранением их вероисповедания.
На пути осуществления проекта имелись и серьезные политические препятствия. Естественно, что проект встретила в штыки австрийская дипломатия, но с ней в данном случае оказались заодно и французы. Рошфор ведь был гугенотом и уже поэтому лицом нежелательным для Франции. Его намерения основать военную школу, инженерный корпус, протестантские колонии вызвали сильнейшее противодействие со стороны французского посла, выполнявшего директивы своего правительства всячески препятствовать выезду протестантов из Франции. Поэтому более обоснованным представляется мнение Н. Беркеса, считающего, что отклонение проекта произошло как по вине де Боннака, так и из-за того, что тогда никто еще не мог осмелиться на военную реформу и привлечение иностранных военных специалистов из-за опасения вызвать янычарский мятеж. Возлагать же ответственность за отклонение проекта на одного Ибрагим-пашу - значит преувеличивать возможности османского государственного деятеля той эпохи, не учитывать конкретной социально-политической обстановки.
Однако идея Рошфора о привлечении иностранных военных специалистов не была забыта: к ней обратились уже при следующем султане, Махмуде I, когда при участии французского ренегата Александра Клода де Бон-Неваля в 1734 г. в Стамбуле была основана военно-артиллерийская школа - первая турецкая школа такого рода. Де Бонневаль - известный европейский военный деятель, французский авантюрист и прожектёр, по происхождению граф - появился в Османской империи в 1729 г. Перед этим он служил в австрийской армии Евгения Савойского, но поссорился с ним и, считая себя глубоко оскорбленным решил бросить вызов Австрии и перейти на службу к ее недавним противникам, т.е. туркам
Для меня особенно важно, что приезд де Бонневаля был непосредственно связан с Ибрагим-пашой. В европейских странах знали об Ибрагим-паше как о человеке, любившем науки; ему приписывали совершенное владение латинским языком, переводы античных авторов на арабский язык и т.д. В письме к французскому послу в Турции де Вильнёву (1728-1740), в котором он спрашивал разрешения на въезд, де Бонневаль писал, что хочет предложить великому везиру подробные рукописные карты различных стран и отдельных районов (в особенности карту Венгрии), а также "много рисунков и моделей очень полезных машин". Почему он решил предложить подобные документы именно Ибрагим-паше, де Бонневаль объяснял тем, что, как он слышал, "этот первый министр султана очень интересуется именно такими вещами"
Де Бонневаль, по-видимому, не встречался с Ибрагим-пашой и первое время после приезда находился в Боснии, где составил план восстановления крепостей и нашел каменный уголь (в поисках золота). В Боснии де Бонневаль долго не задержался: почва для его военной деятельности была подготовлена временем Ибрагим-паши, и он вскоре оказался в Стамбуле. Там ему оказал активную поддержку Мехмед Сайд-эфенди, который встретился с ним в 1733 г. сотрудничал с ним и Ибрагим Мютеферрика. Планы де Бонневаля модернизировать османскую армию встретили понимание у великих везиров Топал Осман-паши (1731 - 1732) и Хекимоглу Али-паши (1732-1735). В отличие от Рошфора де Бонневаль действовал в полном согласии с сильной французской дипломатией и легко согласился перейти в ислам (под именем Ахмет-паши), что спасло его от выдачи Австрии и обеспечило, в известной мере, благожелательное отношение к его проектам в среде султанской бюрократии. Однако его школа была вскоре по требованию янычар закрыта.
Реформа армии.
В самый разгар этих восстаний Махмуд решился на смелое реформирование армии янычар. Корпус янычар пополнялся ежегодными наборами христианских детей по 1000 ежегодно (кроме того, служба в войске янычар переходила по наследству, ибо янычары имели семьи), но вместе с тем сокращался вследствие постоянных войн и мятежей. При Сулеймане янычар было 40 000, при Мехмеде III - 1 016 000. Во время царствования Мехмеда IV была сделана попытка ограничить численность янычар 55-ю тысячами, но она не удалась вследствие их бунта, и к концу царствования их число поднялось до 200 тысяч. При Махмуде II оно было, вероятно, ещё больше (жалованье выдавалось более чем на 400 000 чел), но точно определить его совершенно невозможно именно вследствие полной недисциплинированности янычар.
Число орт или од (отрядов) равнялось 229, из коих 77 стояли в Константинополе; но сами аги (офицеры) не знали истинного состава своих од и старались преувеличивать его, так как сообразно с ним получали жалованье для янычар, частью остававшееся в их карманах. Иногда целыми годами жалованье, особенно в провинции, не уплачивалось вовсе, и тогда исчезал даже этот стимул к собиранию статистических данных. Когда прошёл слух о проекте реформ, вожди янычар на собрании решили потребовать от султана казни его авторов; но предвидевший это султан двинул на них постоянную армию, раздал оружие населению столицы и провозгласил религиозную войну против янычар.
Произошла битва на улицах Константинополя и в казармах; сторонники правительства врывались в жилища и истребляли янычар с жёнами и детьми; застигнутые врасплох янычары почти не сопротивлялись. Не менее 10 000, а по более верным сведениям - до 20 000 янычар было истреблено; трупы брошены в Босфор. Остальные разбежались по стране и примкнули к разбойничьим шайкам. В провинции были произведены в широких размерах аресты и казни офицеров, масса же янычар сдалась и была раскассирована по полкам.
Вслед за янычарами на основании фетвы муфтия были отчасти казнены, отчасти изгнаны дервиши-боктаки, всегда служившие верными сподвижниками янычар.
Военные потери.
Избавление от янычар и дервишей (1826) не спасли турок от поражения как в войне с сербами, так и в войне с греками. За этими двумя войнами и в связи с ними последовала война с Россией (1828-29), окончившаяся Адрианопольским миром 1829 г. Османская империя потеряла Сербию, Молдавию, Валахию, Грецию, восточное побережье Чёрного моря.
Вслед за тем от Османской империи отложился Мухаммед Али, хедив Египта (1831-1833 и 1839). В борьбе с последним империя понесла такие удары, которыми было поставлено на карту самое её существование; но её дважды (1833 и 1839) спасло неожиданное заступничество России, вызванное опасением европейской войны, которая, вероятно, была бы вызвана распадом Османского государства. Впрочем, это заступничество принесло России и реальные выгоды: по миру в Гункьяр Скелесси (1833) Османская империя предоставила русским судам проход через Дарданеллы, закрыв его для Англии. Одновременно французы решили отнять у османцев Алжир (с 1830 г), и ранее, впрочем, бывший лишь в номинальной зависимости от империи.
Гражданские реформы.
Войны не остановили реформаторских замыслов Махмуда; частные преобразования в армии продолжались во все время его царствования. Он заботился также о поднятии уровня образования в народе; при нем (1831) стала выходить на французском языке первая в Османской империи газета, имевшая официальный характер, потом (1832) первая османская тоже официальная газета "Таквим-и-векаи" - "Дневник происшествий".
Подобно Петру Великому, быть может, даже сознательно подражая ему, Махмуд стремился ввести европейские нравы в народе; он сам носил европейский костюм и поощрял к тому своих чиновников, запрещал ношение тюрбана, устраивал празднества в Константинополе и в других городах с фейерверками, с европейской музыкой и вообще по европейскому образцу. До важнейших реформ гражданского строя, задуманных им, он не дожил; они были уже делом его наследника. Но и то немногое, что он сделал, шло вразрез с религиозными чувствами мусульманского населения. Он стал чеканить монету со своим изображением, что прямо запрещено в Коране (известия о том, будто и предыдущие султаны снимали с себя портреты, подлежит большому сомнению).
В течение всего его царствования в разных частях государства, особенно в Константинополе, беспрестанно происходили бунты мусульман, вызванные религиозным фанатизмом; правительство расправлялось с ними крайне жестоко: иногда в несколько дней в Босфор бросалось по 4000 трупов. При этом Махмуд не стеснялся подвергать казни даже улемов и дервишей, которые вообще были его ожесточёнными врагами. Однажды к нему подошёл дервиш Шеих Сашили, считавшийся в народе святым, схватил его лошадь под уздцы и закричал: "Гяур-падишах, что ты делаешь! Аллах тебя накажет за твоё нечестие; ты губишь ислам и навлекаешь на нас всех проклятие пророка!" Султан ответил: "Это сумасшедший". "Нет, ты сумасшедший, - воскликнул дервиш, - ты, падишах-гяур, твои бесчестные советники-гяуры, вы все сумасшедшие. Бог говорит моими устами; казни меня за это, нечестивец!" Дервиш был казнён.
В царствование Махмуда было особенно много пожаров в Константинополе, частью происходивших от поджогов; народ объяснял их Божиим наказанием за грехи султана.
Итоги правления.
Истребление янычар, сначала повредившее Османской империи, лишив её хотя и плохого, но все-таки не бесполезного войска, по прошествии нескольких лет оказалось в высшей степени благодетельным: османская армия стала на высоту армий европейских, что было наглядно доказано в Крымскую кампанию и ещё более в войну 1877-78 г. и в греческую войну 1897 г. Территориальное сокращение, в особенности потеря Греции, оказалось для империи тоже скорее выгодным, чем вредным.
Османцы никогда не допускали военной службы христиан; области с сплошным христианским населением (Греция и Сербия), не увеличивая турецкой армии, в то же время требовали от неё значительных военных гарнизонов, которые не могли быть пущены в ход в минуту нужды. В особенности это применимо к Греции, которая ввиду растянутой морской границы не представляла даже стратегических выгод для Османской империи, более сильной на суше, чем на море. Потеря территорий сократила государственные доходы империи, но в царствование Махмуда несколько оживилась торговля Османской империи с европейскими государствами, несколько поднялась производительность страны (хлеб, табак, виноград, розовое масло и др.).
Таким образом, несмотря на все внешние поражения, несмотря даже на страшную битву при Низибе, в которой Мухаммед Али уничтожил значительную османскую армию и за которой последовала потеря целого флота, Махмуд оставил Абдул-Меджиду государство скорее усиленное, чем ослабленное. Усилено оно было ещё и тем, что отныне интерес европейских держав был теснее связан с сохранением Османского государства. Необычайно поднялось значение Босфора и Дарданелл; европейские державы чувствовали, что захват Константинополя одной из них нанесёт непоправимый удар остальным, и поэтому сохранение слабой Османской империи считали для себя более выгодным.
В общем империя все-таки разлагалась, и Николай I справедливо называл её больным человеком; но гибель Османского государства была отсрочена на неопределённое время. Начиная с Крымской войны, империя начала усиленно делать заграничные займы, а это приобрело для неё влиятельную поддержку её многочисленных кредиторов, то есть преимущественно финансистов Англии. С другой стороны, внутренние реформы, которые могли бы поднять государство и спасти его от гибели, становились в XIX в. всё затруднительнее. Россия боялась этих реформ, так как они могли бы усилить Османскую империю, и путём своего влияния при дворе султана старалась сделать их невозможными; так, в 1876-77 г. она погубила Мидхада пашу, который оказывался способным произвести серьёзные реформы, не уступавшие по значению реформам султана Махмуда.