Белогай К. Н., Сонина Н. А. Речевое развитие ребенка в период раннего детства и его взаимосвязь с различными факторами

О речевом онтогенезе личности в норме 
и при взаимодействии языковых систем 
Проблема оценки развития личности относится к не теряющим своей 
актуальности в психологии. Обращаясь к работам Л.И. Божович [3], мы видим, 
что она определяла психологически зрелую личность как обладающую 
способностью вести себя независимо от непосредственно воздействующих 
обстоятельств, руководствуясь сознательно поставленными целями. При 
этом 
сознание
Л.И. Божович рассматривает, вслед за Л.С. Выготским как 
интеграцию, определяемую той или иной выделившейся на данном возрастном 
этапе психической функцией (восприятием, памятью, мышлением), т.е. как 
когнитивную структуру [3;с.63]. Следовательно, для изучения тех предпосылок, 
которые лежат в основе способности к сознательной поленезависимой 
постановке целей, необходимо изучить: а) развитие основных ВПФ, прежде 
всего речи, как звена опосредствующего все психическое развитие; б) 
способности к ориентировке в условиях познавательной задачи как основы для 
собственной постановки целей. 
Особую проблему составляет развитие личности в условиях билингвизма, 
как формы взаимодействия (или, при определенных условиях – конкуренции) 
языковых систем, на которые опирается формирующаяся речевая функция. Как 
указывает В.П. Белянин, знаки языка фиксируют национальные особенности 
мышления и поведения, тем самым влияя на понимания мира [1,с.151], что в 
истории этнопсихолингвистики отразилось в т.н. «гипотезе лингвистической 
относительности» Э. Сепира и Б. Уорфа, состоящей в том, что структура языка 
определяет структуру мышления и способ познания внешнего мира [1,с.152]. 
«Сильный» вариант гипотезы, к которому тяготели сами ее авторы [1,с.152], 

---

128 
предполагает, что полностью адекватный перевод с одного языка на другой 
просто невозможен из-за наличия «лакун» - базовых элементов национальной 
специфики 
лингвокультурной 
общности 
(лексических, 
грамматических, 
стилистических), которые могут быть транслированы только описательно 
[1,с.154]. 
«Слабый» 
вариант 
гипотезы 
лингвистической 
относительно 
предполагает, что такие описания позволяют преодолеть культурно-языковые 
различия [1,с.153]. 
Необходимо также учитывать, что значение слова имеет два уровня – 
языковое, эксплицитно выраженное («словарное»), логически осознаваемое и 
невербальное, 
смысловое, 
имплицитное, 
частичное 
или 
полностью 
неосознаваемое [1,с.153] (как пример можно привести переносные значения 
слов, метафоры и т.д.). 
Соответственно, степень полноты понимания чужой культуры зависит от 
размеров культурологической дистанции между культурами, от знаний 
реципиентов, их потребностей и целей восприятий текста (в самом широком 
смысле – речевого сообщения) [1,с.155]. В процессе межкультурной 
коммуникации вариантные и инвариантные составляющие «образа» культур 
сопоставляются, и либо принимаются, либо отторгаются [1,с.155], причем, по 
мнению В.П. Белянина, интенсификация процессов миграции в мире ведет к 
преобладанию поли- /мультикультурности, мозаичности и «плавильного котла» 
(американский 
термин, 
обозначающий 
интеграцию 
культур 
по 
типу 
«включения») [1,с.156]. 
Е.Д. Божович оговаривается, что, ввиду сравнительно недавнего введения в 
исследовательскую практику термина «языковая компетенция», существует 
множественность его трактовки, в частности, неразличение понятий 
«компетенция» и «компетентность». В рамках авторского подхода, компетенция 
– область знаний, в которой человек осведомлен как профессионал/ любитель, а 
компетентность – уровень (обычно высокий!) владения некоторой областью 
знания. Однако для удобства построения концепции, Е.Д. Божович предлагает 
остановиться на одном термине – языковая компетенция, и говорить о ее 
уровнях как о том объеме проблем и языковых задач, которые ребенок может 
решить, о специфических особенностях ошибок, которые он допускает [2,с.54]. 
Е.Д. Божович [2,с.60] выделяет следующие