Белгородский государственный национальный

«Наташа со своей чуткостью тоже 
мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой 
так весело было в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, 
что она <...> нарочно обманула себя. «Нет, мне слишком весело теперь, 
чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю», почувствовала она 
и сказала себе: «Нет, я, верно, ошибаюсь, он должен быть так же весел, как 
и я».
Как отмечает А. Б. Есин, повествование от третьего лица дает широкие 
возможности 
для 
включения 
в 
произведение 
разных 
приемов 

---

10 
психологического изображения: внутренних монологов, исповеди, отрывков 
из дневников, писем, видений и т.п. [Есин 1988: 57-58]. 
Приёмы, 
построенные 
на 
основе 
этого 
повествовательного 
определения: «центральное сознание» и «множественное отражение». 
Изображение героя через восприятие его другими персонажами действует 
вполне эффективно и достаточно распространён в литературе двадцатого 
века. Приём «центрального сознания» (использовался И.С. Тургеневым, 
Г. Джеймсом, Л. фон Захером-Мазохом) заключается в повествовании и 
оценке событий таким персонажем, который не является центром данного 
действия романа, но имеет интеллектуально-чувственные способности и 
умение анализировать то, что наблюдает. Приём «множественности 
отражения» связан с наличием нескольких точек зрения, которые направлены 
на один объект. В результате изображение становится многогранным 
(стереоскопический эффект) и получает объективность. 
Ещё один важный приём психологизма – художественная деталь. 
Внешние детали (портрет, пейзаж, мир вещей) уже давно используются для 
психологического описания состояний души в системе косвенных форм 
психологизма. Так, детали портрета (например, «побледнел», «покраснел», 
«буйну голову повесил» и т. д.) передают психологическое состояние 
«прямо»; в таком случае, разумеется, понятно, что та или иная портретная 
деталь недвусмысленно коррелирует с тем или иным душевным движением. 
Впоследствии детали такого рода приобрели большую изощренность и были 
лишены психологической однозначности, обогащались обертонами, и 
показали способность «играть» на несоответствии внешнего и внутреннего, 
индивидуализировать психологическое изображение применительно к 
конкретному персонажу. Портретная характеристика в системе психологизма 
насыщается комментарием автора, уточняющими эпитетами, психологически 
расшифровывается, а порой, напротив, зашифровывается для того, чтобы сам 
читатель поработал над интерпретацией этого мимического или жестового 
движения. Например, в романе Ф. М. Достоевского «Преступление и 

---

11 
наказание» улыбка «подаётся» подобным способом: 
«подумал со странной 
улыбкой», «ядовито улыбнулся», «насмешливая улыбка искривила его губы», 
«холодно усмехнулся», «прибавил он с осторожною улыбкой», «скривив рот в 
улыбку», «задумчиво улыбнулся», «неловко усмехнулся»,», «неопределенно 
улыбаясь», «скривя рот в двусмысленную улыбку», «язвительно улыбнулся», 
«что-то бессильное и недоконченное сказалось в его бледной улыбке», 
«почти надменная улыбка выдавилась на губах его».
Через эту деталь 
передается внутреннее состояние героя: смятение, презрение, страх [Есин 
2000: 78].
Деталь в описании пейзажа также достаточно часто имеет 
психологический смысл. Определенные состояния природы так или иначе 
коррелируют с определенными чувствами и переживаниями человека 
(психологический параллелизм). В этом случае внутреннее состояние героя 
может или соответствовать естественному, или контрастировать с ним. 
Например, в XI главе романа И.С. Тургенева «Отцы и дети» природа как 
будто сопровождает мечтательно-грустное настроение Николая Петровича 
Кирсанова: и он