Бегущий за ветром

Он мне не друг!
– выпалил я. – 
Он мой слуга!
Неужели я и вправду так думал? Нет. Трижды нет. Хасан был мне больше, чем друг,
больше, чем брат. Только почему я не зову Хасана в нашу компанию, когда друзья Бабы при-
ходят в гости с детьми? Почему я играю с ним, только когда рядом никого нет?
Асеф надвинул кастет на пальцы. Взгляд у него сделался ледяной.
– Если бы не такие, как ты, Амир, и дурачки вроде тебя и твоего отца, которые привечают
хазарейцев, мы бы давно избавились от них. Пусть отправляются к себе в Хазараджат, где в
могилах гниют их предки. Ты, Амир, позор Афганистана.
Я глянул в его безумные глаза и понял, что он говорит серьезно. Сейчас он мне задаст.
Вот и кулак уже занес.

---

Х. Хоссейни. «Бегущий за ветром»
26
Хасан нагнулся и быстро поднял что-то с земли. Асеф изумленно раскрыл глаза. Лица у
Вали и Камаля вытянулись. У меня за спиной происходило что-то важное.
Я обернулся. Рогатка Хасана нацелена прямо Асефу в лицо, резинка, облегающая камень
размером с грецкий орех, натянута до предела, так что пальцы ее с трудом удерживают. Лоб
у моего слуги весь мокрый от пота.
– Оставь нас, ага, – мягко сказал Хасан. Даже сейчас он обращался к Асефу уважительно.
Меня поразило, как глубоко укоренился в сознании Хасана жизненный принцип «знай свое
место».
Асеф стиснул зубы.
– Опусти рогатку, хазара безродный.
– Оставь нас, ага, – повторил Хасан. Асеф осклабился:
– Ты что, не заметил? Нас трое против вас двоих.
Хасан только пожал плечами в ответ. Посторонний никогда бы не сказал, что он боится.
Но я-то знал Хасана с младенчества и видел по его лицу, что он ужасно трусит. Только старается
держаться.
– Ты прав, ага. Но это ты, наверное, кое-чего не заметил. У одного из нас рогатка. Только
шевельнись, и у тебя появится другое прозвище. Вместо «Асефа – пожирателя ушей» ты
будешь зваться «Одноглазый Асеф». Камень попадет тебе прямо в левый глаз. – Хасан говорил
совершенно спокойно и бесстрастно, так что даже я не услышал страха в его голосе.
Рот у Асефа искривился. Вали и Камаль завороженно наблюдали за сценой. На их гла-
зах совершалось святотатство. Их божество унижали. И кто, подумать только, какой-то замо-
рыш-хазареец!
Асеф смотрел теперь не на камень, а прямо в глаза Хасану. Очень внимательно смотрел.
И что-то убедило его в серьезности намерений противника.
Асеф опустил кулак.
– Знай, хазара, я человек терпеливый. И знай, у сегодняшней истории обязательно будет
продолжение. Уж ты мне поверь. – И, повернувшись ко мне: – И ты, Амир, помни, на этом
не кончится. Однажды мы встретимся с тобой один на один. – Асеф отступил на шаг. – Твой
хазареец совершил сегодня очень большую ошибку, Амир.
И вся компания отправилась восвояси.
Хасан трясущимися руками заталкивал рогатку за пояс. Губы у него плясали, складыва-
ясь в некое подобие улыбки. Резинку от штанов он завязал с пятой попытки. Домой мы воз-
вращались в тревожном молчании, за каждым углом ожидая засады. Никто нас не подстерегал
в укромном месте, но на душе все равно было неспокойно. И еще как.
На протяжении следующих нескольких лет самые разные люди в Кабуле то и дело про-
износили умные слова вроде «реформа» или «экономическое развитие». Конституционную
монархию сменила республика во главе с президентом. На какое-то время на людей снизошел
дух обновления. Заговорили о правах женщин и современных технологиях.
Но в общем и целом, хоть в Арке – королевском дворце в Кабуле – и проживал теперь
президент, а не монарх, жизнь текла, как и прежде. Рабочая неделя с субботы до четверга, пик-
ники по пятницам – в парках, на берегу озера Карга, в садах Пагмана. Разноцветные автобусы
и грузовики, набитые людьми, катят по узким улицам Кабула, на бамперах сзади стоят про-
водники и кричат, где поворачивать. Когда проходит священный месяц Рамадан и наступает
черед трехдневного праздника Эид, кабульцы в парадных нарядах отправляются проведать
родственников. Люди обнимаются и целуются и поздравляют друг друга словами «