социальных отношений, в которую включены, помимо
прочего, и отношения идеологические
1
.
Таким образом,
политэкономическая интуиция
Соссюра блестяще развита в «Мифологиях» Барта с
двумя важными уточнениями: во-первых, настоящее
сближение семиотики с политэкономией происходит
на уровне не простого, а вторичного знака («мифа»),
а во-вторых, здесь имеется в виду не позитивистская,
а
диалектическая
политэкономия. И действительно,
диалектика составляет важнейшее качество бартов-
ской теории вторичного знака, и она очевидным об-
разом восходит не только к Марксу, но и к Гегелю
2
.
Рассмотрим еще одно замечание из главки «Форма и
понятие»:
Но самое главное здесь то, что форма не унич-
тожает смысл, а лишь обедняет, дистанцирует,
держит в своей власти. Смысл вот-вот умрет,
но его смерть отсрочена: обесцениваясь, смысл
сохраняет жизнь, которой отныне и будет пи-
таться форма мифа (наст. изд., с. 275–276).
Нетрудно распознать в этих словах отголосок
знаменитой гегелевской диалектики Раба и Господина
из «Феноменологии духа»
3
: смысл подчиняется власти
понятия, сохраняет жизнь, утрачивая зато свою цен-
ностную сущность, становится лишь носителем чужой
сущности — «под воздействием
понятия смысл не
отменяется, а именно деформируется, — или, чтобы
выразить это противоречие одним словом, отчужда-
ется» (наст. изд., с. 281).
1
«Всеобщая форма стоимости, которая представляет продукты
труда в виде сгустков лишенного различий человеческого труда, самим
своим построением показывает, что она есть общественное выражение
товарного мира. Она раскрывает, таким образом, что в пределах этого
мира всеобще человеческий характер труда образует его специфический
общественный характер». — Карл Маркс, Фридрих Энгельс. Избранные
сочинения в 9-ти томах, т. 7. М., 1987, с. 66.
2
Гегельянские реминисценции заметны кое-где даже во фразео-
логии — в таких выражениях, как «субъективный мрак истории» (наст.
изд., с. 322).
3
В другой, более «личностной», трактовке данная схема исполь-
зована и в одной из практических мифологий — «Дама с камелиями»,
по времени написания весьма близкой к теоретическому очерку «Миф
сегодня».
34
Р
олан
Б
арт.
М
ифологии
34 / 35
Возникает естественный вопрос: почему же Барт,
воспользовавшись в своей
теории вторичного знака
диалектикой Гегеля и Маркса, не сослался прямо ни
на того, ни на другого (при том что вообще цитат из
Маркса в книге не так уж мало)? В поисках аналогий
он здесь охотнее обращается к работам Фрейда, диа-
лектический характер которых далеко не столь очеви-
ден; а между тем в «Мифологиях» он постоянно
апеллирует к диалектике, и
именно в ее неприятии
уличает мелкобуржуазное сознание. Собственно, все
приемы мелкобуржуазной риторики, перечисленные
в главке «Миф у правых», суть не что иное, как спосо-
бы избегнуть диалектики: упразднить вообще принцип
противоречия («тождество», «тавтология»), свести
творческие противоречия к механическому равнове-
сию («прививка», «нинизм»), исключить предмет из
процесса развития («изъятие из Истории», «конста-
тация»), обратить вспять закон перехода количества
в качество («квантификация качества»)... В этой язы-
ковой борьбе противники знают друг друга:
Г-н Пужад вполне сознает, что главным врагом
такой тавтологической системы является диа-
лектика, хотя обычно и путает ее с софисти-
кой... (наст. изд., с. 150).
Можно
даже высказать предположение, что у
Барта, как и у многих интеллектуалов-марксистов
(если не у самого Маркса), обращение к социалисти-
ческой идеологии было
мотивировано не столько
эмоциональным народолюбием, сколько интеллекту-
альной честностью, сознанием ущербности, недобро-
совестности того строя
Do'stlaringiz bilan baham: