1. Проза «двадцати-тридцатилетних»

1. Проза «двадцати-тридцатилетних».
В начале 2000-х годов в русскую литературу дружно вступило, а лучше сказать — ворвалось поколение двадцати- и тридцатилетних прозаиков.
Нет, конечно, 1990-е тоже были богаты на новые имена, и все же надо признать: дебютанты от В. Сорокина и В. Пелевина до О. Славниковой и П. Алешковского в литературу приходили преимущественно поодиночке. Обещанного всеобщего обновления не получилось, однако сегодня многие писатели, обретшие первые успехи в первое постсоветское десятилетие, эти успехи сумели закрепить и приумножить. Кое-кто и вовсе со временем обрел статус чуть ли не культового автора… Литературное обновление нулевых, напротив, выглядело всеобщим: появилась премия «Дебют», в подмосковных Липках стал проводиться ежегодный Форум молодых писателей. Знакомства начинающих авторов нередко перерастали в приятельские отношения, формировалась тесная поколенческая общность, где все друг друга читают и друг о друге пишут. Открывались новые издательства, причем большинство из них искали новые имена и выражали готовность рисковать, выпуская книги малоизвестных авторов стартовым тиражом 3000–5000 экземпляров. Подписка на толстые журналы хоть и продолжала сокращаться, но до критического уровня ей еще было далеко. К примеру, на рубеже веков тираж «Нового мира» превышал 10 тысяч экземпляров!
В «Новом мире» в 2000 году появились первые публикации одного из знаковых представителей «нового реализма» Сергея Шаргунова. Ольга Славникова, ставшая широко известной читательской публике лишь в 1997-м, назовет Шаргунова «первым проявленным идеологом «поколения next»»: именно он «описал — приблизительно, очень и очень «около» — то отношение искусства к действительности, когда решается задача в одно действие: действительность идет в текст, умножаясь только на эмоцию автора» [Славникова 2002: 174].
Двадцатилетние не сочиняют — они без купюр переносят на бумагу собственную жизнь, причем кадры их жизни обходятся без фотошопа. Здесь есть и секс, и наркотики, и рок-н-ролл… Прожитых лет пока мало, вспоминать особо нечего, поэтому в ход идет абсолютно все. С одной стороны, это хорошо: снимок без ретуши — самый честный. С другой, — случаются перегибы: на некоторые снимки реальности смотреть неприятно и даже противно. Возникает чувство, словно ты со свечкой стоишь у чужой постели, в которой два угловатых подростка получают первый интимный опыт.
В 2004 году основатель и первый главный редактор журнала «День и ночь» Роман Солнцев, говоря о творчестве начинающих прозаиков, справедливо подчеркнул: «Раньше через слово ставили «КПСС», теперь «секс». Даже если употреблять слово «секс» часто, текст от этого не становится более страстным. И так же, как «КПСС» в прошлом веке, вызывает лишь смущение у нормальных людей. Все от бедности языка и отсутствия культуры чувств» [Мартовицкая 2004]. Таким образом, предпосылками «новой искренности» во многом стали недостаток опыта и культуры, умноженные на юношескую горячность, что вызвало интерес у читающей публики лишь на короткое время и не позволило ряду начинающих прозаиков, «застрявших» в пубертатном периоде, расти и развиваться дальше в творческой сфере.
Сергей Шаргунов, чья литературная судьба в дальнейшем сложится вполне удачно, стал вторым лауреатом «Дебюта» в номинации «Крупная проза» — мы же задержим внимание на тех, кто после мощного старта вдруг ушел в тень. Первыми в той же номинации победу праздновали Сергей Сакин и Павел Тетерский, получившие премию за роман «Больше Бена». «Раздолбай Сережа по прозвищу Спайкер» с приятелем Пашей по прозвищу Собакка едут в Лондон, а затем откровенно в дневниковой форме рассказывают о своих приключениях. Мелкие кражи, мошенничества и прочие авантюры наполняют книгу, не говоря о наркотиках и алкоголе. Написано смело и с юмором: в отдельных отзывах представителей старших поколений о книге чувствовалась зависть — взрослые люди жалели, что у них не было столь бурной молодости. Читающая молодежь получила пример для подражания.
Период взросления — время протеста, подросткового бунта против родительских и педагогических догматов. Говоря проще, подросток хочет гулять и веселиться, а его заставляют помогать по дому и учить уроки. Отсюда — инфантильное желание сбежать, чтобы вволю покуражиться. Когда юноше исполняется восемнадцать, он считает, что теперь можно все. Однако фантазия быстро начинает иссякать. Секс, наркотики, алкоголь и хулиганские проделки не могут вечно заполнять собой жизненное содержание. Необходимо идти дальше, но куда идти, подобный герой не знает. Несмотря на внешнюю браваду, духовно он слаб и беспомощен, а начинающий писатель не может предложить ему внятный ответ. В итоге дерзости молодых авторов-персонажей хватает лишь на один олимпийский рывок.